Начало всего

Я бормотал что-то про ссору с Кэссиди, и они ахали, охали и ворковали, как это умеют делать только девчонки. Они обычно одинаково реагируют на грустные вещи и очаровательных щенков.

– Нет, все нормально, – уверял я, стесненный их вниманием. – Правда.

Шарлотта наблюдала за происходившим, сидя на стене и покачивая длинными загорелыми ногами.

– Просто для ясности, – сказала она, спрыгнув вниз и плавным движением перебросив волосы назад, – вы поссорились или расстались?

– Расстались.

– Очень вовремя. – Шарлотта на мгновение коснулась ладонью моей руки. – С возвращением тебя!

«Король бала возвращается на бал». Нелепая фраза засела в голове и не давала покоя весь обеденный перерыв.

Аарон Херш поднялся, освобождая мне место. Шарлотта вместе с Джилл и Эммой Розен отошли к раздаточной, после чего троица вернулась, хихикая, с сэндвичем, энергетиком и пакетиком горчицы. Девушки наотрез отказались от того, чтобы я вернул им деньги за обед.

Разворачивая сэндвич, я бросил взгляд на стол Тоби. Шести прошедших недель будто и не было. Кэссиди исчезла, и теперь среди ребят сидела лишь одна девочка – Фиби. Для их компании места за столом было больше, чем нужно.

Люк заметил мой взгляд и надменно вскинул подбородок, словно говоря: ты оставайся на своей стороне, а я – на своей.

– Что скажешь, Фолкнер? – Пытаясь привлечь мое внимание, Джимми бросил в меня картошку фри.

Я поднял ее со своих джинсов и швырнул обратно в его контейнер.

– Надеюсь, тебе не отобьет аппетит то, что она побывала на моем паху.

Все засмеялись. Джимми пожал плечами и, нагнув контейнер, высыпал картошку в рот.

– Плевать, – ответил он. – Так ты идешь или нет?

– Куда?

– На тренировку.

На секунду мне показалось, он шутит.

– Кто-то же должен составить Треву компанию на скамейках, – добавил Эван.

«Я и так в аду, что уж может быть хуже?» – решил я. И пообещал прийти. Да и какие у меня были варианты? Сидеть в спальне, делая вид, что я не замечаю, как мама подпирает в беспокойстве дверь моей комнаты, и терзаться мыслью: Кэссиди рядом, нас разделяет какой-то парк.

Когда прозвенел звонок на шестой урок – меня ждал урок физики, – я проходил велосипедную стойку и не смог не поискать взглядом красный «Канондейл» Кэссиди. Не нашел. Его, конечно же, там не было. Как не было и Кэссиди Торп.

Мы с Тревором заняли противоположные концы скамейки у питьевого фонтанчика, кивнув друг другу в знак приветствия. Я плохо его знал. Кажется, видел его полуобнаженным и втюхивающим официальный парфюм «Аберкромби и Фитч», когда Шарлотта в очередной раз притащила меня в торговый центр, но эта тема не подходила для разговора, и я ее не поднимал.

Пришли подружки ребят из теннисной команды. Они устроились за столиком для пикника. Болтали друг с дружкой, не особо интересуясь игрой парней на кортах.

– Привет, Эзра, – с улыбкой позвала меня Эмма, приподняв пузырек с лаком для ногтей. – Хочешь, накрашу твои? – поддразнила она.

– Еще бы! – невозмутимо отозвался я и с усмешкой плюхнулся рядом с ней.

На секунду она купилась на это.

– Фолкнер! – крикнул с корта Эван. – Может, будешь подавать Треву мячи?

– Не могу! – закричал я в ответ от столика с чужими подружками. – У меня ногти не высохли!

– Неправда! – взвизгнула Эмма. – Я еще даже не начала их красить!

– Тогда в другой раз, – подмигнул я ей.

– Так мне это… взять ракетки? – нервно спросил Тревор.

– Бери. – Почему бы нет?

Мы пошли на тот же корт, где играли Эван с Джимми, взяв дрянные ракетки для общего пользования. Тренер держал их в раздевалке. Тревор, у которого было всего лишь растяжение лодыжки, отложил в сторону костыли и поплелся к линии подачи. Я видел, как он играет, но не ожидал, что его возьмут в команду в этом году.

Я положил свою трость и ступил на площадку. И меня вдруг оглушила мысль: через неделю Тревор выздоровеет, а я по-прежнему буду сидеть на скамейке. Я всегда буду сидеть на скамейке, и эти минуты – изысканно жестокое напоминание, что мне не вернуть былого, за каким бы обеденным столом я ни сидел.

Я начал с легких подач, потом немного усложнил их. Было здорово снова держать ракетку. Неделей ранее я снял ручной бандаж. Доктора не ошиблись – мое запястье полностью зажило. Но, естественно, я не мог играть по-настоящему и никогда не смогу. Обманываться не стоило.

К несчастью, когда мы выходили с площадки, нас увидел тренер Энтони.

– Фолкнер, – ледяным тоном произнес он.

– Здравствуйте, тренер, – ответил я, осознав, что держу ракетку и трость.

– Ты в моей команде, Фолкнер?

– Нет, тренер.

– Тогда почему ты на моем корте?

– Эм… – поморщился я.

– Мы просто дурачились, тренер, – подошел к нам на костылях Тревор.

– Дурачились? – Губы тренера изогнулись в неприятной улыбке. – Разве ты не по той же причине получил растяжение, Барнс?

Тревор промямлил согласие.

– Держитесь подальше от моих кортов, джентльмены, – строго сказал тренер, – пока не сможете пробежать три круга по стадиону с ракеткой над головой. Разумеется, на моих глазах.

– Да, тренер, – пробормотали мы и побрели к скамейкам.

– Три круга с ракеткой, черт. – Тревор присвистнул, расстроенный наказанием.