Начало всего

Если Кэссиди считала меня дураком и встречалась со мной ради смеха, то почему тогда не смеялась надо мной после нашего расставания, а вела себя так, будто хочет навсегда исчезнуть? Что-то случилось. Что-то серьезное. И хотя все указывало на прозаичное объяснение – заставка-фотография на ее мобильном с парнем, которого она назвала своим братом; мужская одежда, которую она иногда надевала; ее нежелание приводить меня к себе домой, словно меня следовало скрывать или держать подальше, – я отказывался в него верить. Наотрез.

Я стал постоянным посетителем иствудской университетской библиотеки и каждый день ездил туда после уроков делать домашнюю работу. Привык к тому, что раньше после школы мое время занимала всякого рода деятельность: теннис, собрания ученического совета и ужасные подготовительные занятия, на которые я ходил с половиной ребят с углубленного курса. Потом в моей жизни появилась команда по дебатам, и Тоби с Кэссиди скрашивали вечера. Куча свободного времени не шла мне на пользу, поэтому я был благодарен своему консультанту за то, что она записала меня на множество углубленных курсов – так я мог часами выполнять домашнюю работу, если подходил к этому основательно.

Мама переживала за меня, это очевидно. Вернувшись в четверг домой из библиотеки, я обнаружил вынутую из шкафа и приставленную к двери моей спальни трость. Видимо, мама решила, что я ее забыл, а не перестал ею пользоваться.

Ходьба без трости причиняла боль, но эта боль была физической, а не душевной. Она не имела никакого отношения к Кэссиди, и это действовало успокаивающе, позволяло сосредоточиться только на физических ощущениях. Я подумал о металле в своем колене, заменявшем недостающую часть меня – часть, которая уже не работала. «Но это не сердце, – твердил я про себя. – Не сердце».

27

КОГДА Я В ПЯТНИЦУ столкнулся с Тоби и Фиби у кофейной тележки, они этому удивились и не сильно обрадовались.

– Привет, – смутился я, становясь позади них.

– О, мне позволено с тобой говорить? – Тоби округлил глаза в притворном испуге. – Или твои мускулистые дружки заловят меня у шкафчиков и надают по шее?

Я фыркнул на шутку. В нашей школе нет шкафчиков, так как каждому дается комплект домашних учебников.

– Выглядишь печальным, – сказал Тоби.

– Мы с Кэссиди расстались. – Как будто в этой школе есть человек, которому это неизвестно.

– Я сказал «печальным», а не «несчастным», дурень, – уточнил он. – Мог хотя бы ответить на мои сообщения, после того как я прикрыл тебя в понедельник.

О, теперь понятно, почему на мой прогул не обратили внимания.

– Да, спасибо. Здорово, что мне не влетело за это.

Рядом с Тоби и Фиби я так легко стал самим собой, что еще больше затосковал по общению с ними. Не думал, что буду так сильно скучать.

– В последнее время я вроде как избегаю мобильного, – робко объяснил я.

Фиби нерешительно улыбнулась, начала что-то говорить, но резко оборвала себя, передумав.

– Ты без трости, – перевела она тему.

– Обменял ее на волшебные бобы и диктатуру маленькой ближневосточной страны.

– А также засушливый климат, в котором, к несчастью, волшебные бобы не взойдут, – сухо заметил Тоби.

– Вот чувствовал же, что где-то тут был подвох. – Я состроил расстроенную мину.

Фиби засмеялась, а Тоби пустился в рассуждения о том, что если уж мои волшебные бобы взойдут, то я должен всенепременно и незамедлительно отправить своих здоровяков собирать урожай. И пока мы трое перебрасывались нелепыми шуточками, я чувствовал такую радость, какую давно уже не ощущал.

– Слушайте, – начал я, – я хотел…

– Эзра! Привет! – взвизгнула Шарлотта, обняв меня с не пойми откуда взявшейся томностью. Рядом с ней тут же материализовались Джилл с Эммой, и вся троица оказалась с нами в начале очереди, будто это само собой разумелось.

– Ты не против? – сладким голоском поинтересовалась Шарлотта, заказав кофе перед Фиби.

Помрачнев и опустив взгляд, Фиби пробормотала себе что-то под нос. Тоби многозначительно прокашлялся.

– Эзра же занял нам место, правда, милый? – Джилл похлопала меня по руке.

– Конечно, – глухо отозвался я и поморщился, недовольный своей мягкотелостью.

Тоби скривился от отвращения, и я его не винил.

На уроке ораторского искусства Кэссиди снова сидела с книгой, со среды прочитав где-то две трети. Я спокойно сел рядом и достал свою книгу. Кэссиди бросила на меня взгляд и со вздохом отодвинулась. Мое присутствие вызывало у нее омерзение?

– Ты это серьезно? – прошептал я.

– Что именно? – Кэссиди непонимающе нахмурилась.

– Тебе даже сидеть со мной противно?

Она опустила книгу и мгновение пристально смотрела мне в глаза. Но что бы в них ни искала, видимо, не нашла.

– Нам необязательно и дальше сидеть друг с другом, – с нажимом сказала она.

– Понятно, – сухо ответил я, встал и пересел за пустую парту подальше от нее.

В класс вошла мисс Уэнг, поставила безумно скучный документальный фильм и ушла. Мы с Кэссиди уткнулись в свои книги и время от времени бросали друг на друга взгляды в скудном свете закрытых жалюзи окон.

Когда кто-то похлопал меня по плечу, я вздрогнул всем телом.

– Выйдем, – позвал Тоби.