Начало всего

– Привет. – Я снял наушники.

Заявления соскользнули с коленей на пол, и мы с Кэссиди уставились на них так, словно я по небрежности разбил вазу в чужом доме.

– Что ты здесь делаешь? – резко спросила она.

– Продаю печенье девчонок-скаутов? – невозмутимо ответил я.

Никто из нас не засмеялся.

– Нет, правда.

– Ну после аварии приходится заморачиваться убеждением докторов, что я не страдаю припадками клинической депрессии. То, что я припадаю на ногу, не в счет. – Я не потерял надежды обратить все в шутку.

– Перестань, – попросила Кэссиди таким тоном, будто мои слова ее еще больше расстроили. Странно, прежде она смеялась над подобными шутками.

Она опустилась на колени и собрала мои бумаги. Я пробормотал «спасибо» и убрал их в рюкзак.

– Дармутский колледж, кстати, тебе не понравится, – заметила Кэссиди.

– Да неужели? Мы это сейчас будем обсуждать, больше нечего? – брякнул я, не подумав, и тут же об этом пожалел. Едкие слова повисли между нами.

– Ладно, что ж, увидимся в школе. – Кэссиди пошла прочь от меня, но я не собирался ее так отпускать.

– Ну уж нет. – Я поднялся. – Не хочешь сидеть со мной в классе? Пусть. Хочешь понуро торчать в библиотеке? Ради бога. Но я столкнулся с тобой здесь, и ты в конце концов расскажешь мне, что происходит.

И плевать я хотел на женщину в сари, подсматривавшую за нами из-за своего журнальчика. Плевать я хотел на то, что моя футболка глупо поблескивала. Я просто хотел, чтобы Кэссиди хотя бы раз доверилась мне, объяснила, почему наши гладко развивавшиеся отношения потерпели полный крах.

– Не лезь в это, Эзра.

Глаза Кэссиди умоляли, но тон скорее угрожал. И меня это взбесило.

– Заставь меня.

– А что я, по-твоему, делаю? – устало спросила она.

Ее лицо приняло частое в последнее время выражение: на нем отразилась невыразимая печаль, затаенная еще до нашего знакомства. И я устал задаваться вопросом: «Почему?»

– Не знаю. Издеваешься надо мной?

– Извините, – влезла в наш разговор администратор, – у вас проблема?

– Все нормально, – ответили мы с Кэссиди в унисон, и голоса у обоих звучали отнюдь не нормально.

– Коридор? – предложил я.

Кэссиди сердито взглянула на меня, но пошла следом.

– Что?! – недовольно спросила она, стоило за нами закрыться двери.

– Ты часто сюда приходишь? – Я еле сдержал улыбку, настолько глупо прозвучал мой вопрос.

– Не твое дело, – отрезала Кэссиди, явно не найдя в этом ничего смешного.

Хочет продолжать свою игру? Как бы не так. Мне осточертело происходящее между нами, осточертела возникшая между нами обширная и непроходимая пустошь страданий.

– Не мое. Но знаешь, что я думаю? – спросил я и не ждал ответа. – Я думаю, что ты была тем вечером в парке одна. Что другого парня у тебя нет и не было.

Я крутил-вертел в голове эту мысль, но не собирался ее проверять, бросая обвинение Кэссиди. Однако, произнеся ее вслух, вдруг отчетливо понял: я прав.

– Зачем мне выдумывать подобное? – задала встречный вопрос Кэссиди, избегая ответа.

– А ты выдумала? – гнул я свое.

– Какая разница, Эзра? Мы расстались. Счастливая концовка бывает далеко не всегда.

– Я просто пытаюсь выяснить, что натворил, что ты так со мной поступаешь? Серьезно, Кэссиди, какая такая трагедия заставила тебя пожалеть о том, что мы повстречались?

Она опустила взгляд в пол. Убрала волосы за уши. Грустно улыбнулась.

– Жизнь сама по себе трагедия, – горько произнесла она. – Знаешь, как пьесы Шекспира распределяют по жанрам? Если пьеса заканчивается свадьбой, ее относят к комедии. Если похоронами – трагедией. Выходит, мы все проживаем трагедии, ведь закончим жизнь одинаково и не какой-то чертовой свадьбой.

– Ну спасибо. Это все прекрасно объясняет. Мы все – заключенные. Нет, погоди-ка, мы – проживатели трагедий, коротающие время до наших похорон.

Кэссиди нахмурилась, но я не обратил на это никакого внимания. Меня душил гнев из-за того, что она здесь, что она несчастна, что она не хочет ничего объяснять.

– Никто не умер, Кэссиди, – жестко сказал я. – Не могу решить: ты безумица, лгунья или тебе просто доставляет удовольствие причинять боль другим? Ты под завязку забита загадками и цитатами, но не можешь дать ни одного прямого ответа, и я устал ждать, когда же ты осознаешь, что уж один-то ответ ты мне точно задолжала.

Я не хотел срываться на нее, и мой внутренний голос говорил совершенно другие вещи. Слова сами слетали с языка.

Кэссиди долгое мгновение смотрела в ковер. Когда она подняла взгляд на меня, в ее глазах бушевал тропический шторм, а по щекам катились две слезы.

– Я ничего тебе не должна. – Кэссиди всхлипнула. – И ты прав, я жалею о том, что когда-то повстречалась с тобой.

Она бросилась мимо меня к лестнице, куда я не мог пойти за ней.

– Я тоже! – крикнул я ей вслед, хоть и не думал так.

Ответом мне послужил хлопок ведущей на лестницу двери.

Я глубоко вздохнул, провел рукой по волосам и долго приводил в порядок растрепанные чувства, прежде чем вернуться в приемную и спокойно сказать администратору, что лучше я перенесу встречу с доктором Коэном.

30