Над бездной

— Оставьте, оставьте меня в покое, не приплетайте к вашим дрязгам! — вскричал художник, отвернувшись, — мне жаль тебя, Амарилла, но ты не моя дочь.

— Матушка! — обратилась рыбачка к Катуальде.

— Я не мать тебе, дитя мое; у тебя есть другая мать.

— Лида!.. неужели ты моя мать?

— Нет, — возразила жена Рамеса.

Амарилла заплакала и бросилась к ногам Семпрония.

— Добрый господин, — сказала она, рыдая, — когда я была ребенком, ты милостиво позволил мне звать тебя дедом и любил меня. Все меня любили, как бедную, безродную сироту. Почему же вышла такая перемена? все меня отталкивают; все от меня отрекаются. Ты молчишь; Кай-Сервилий тоже молчит. Кто защитит меня, несчастную? Не на радость мне сватовство Аврелия; он тоже молчит и не хочет защитить меня. Зачем вы меня завезли сюда? зачем всех из-за меня перессорили? даже хозяин от меня отрекся. Я никому не мила и не нужна. Я в море кинусь.

— Вышла одна насмешка да смута, — сказала Гиацинта, — я говорила тебе, сестра, что певец только сделает кутерьму.

— Ты зовешь меня сестрой! — вскричала Амарилла и бросилась в объятья подруги.

Обе они заплакали.

Все бранились или плакали.

— Слушайте, что я скажу, — проговорил Семпроний; его голос, подобный военной команде, заставил всех вздрогнуть и замолчать, — Амарилла, дитя любви и горя, не может быть рабыней рыбака. Она моя внучка, дочь сенатора Квинкция-Фламиния и его жены, моей дочери Люциллы.

— А-а-а! — раздалось по зале; больше никто ничего не сказал.

— Мщенье совершилось! — продолжал старик, — Аврелия ненавидела мою дочь, но Амариллу любит. Дочь Люциллы она любима, как свое дитя.

— Дочь Люциллы! — с ужасом произнесла Аврелия.

— Неужели ты ее станешь теперь ненавидеть? — спросил Семпроний.

— Нет, нет, я ее люблю.

— Ты любишь, госпожа, и сына Аминандра, — прибавила Катуальда, — он друг твоих детей.

— Никифор — сын Аминандра?! — вскричала Аврелия.

— Его прежнее имя — Леонид, — ответила Катуальда.

— Мой невольник! — вскричал Вариний.

— Он даст тебе выкуп, если ты хочешь, — ответила Катуальда, — потому что колдун…

— Не надо мне волшебных денег из клада! — возразил суеверный старик.

— Кроме этого клада, — сказал певец, — у его отца есть деньги, заработанные не волшебством и не разбоем, а службой правительству против заговорщиков.

— Против Мертвой Головы!.. не надо мне ничего, что имеет отношение к чародею! — воскликнул Вариний.

— А где его отец? — спросил Квинт-Аврелий, — где Аминандр? я взял бы его в оруженосцы к моему сыну вместо негодного певца.

— Я здесь, — раздался голос бывшего гладиатора.

Аминандр пришел из другой комнаты.

— Мой сын, воспитанный в семье рыбака, не годится в воины; он будет купцом, — сказал он, — Барилл, отдашь ли ты твою дочь за сына твоего учителя?

— Поговорим об этом после, когда я просплюсь, — ответил рыбак, — я не так пьян от вина, как от бестолковщины.

— А ты, Квинт-Аврелий, позволишь сыну взять за себя мою внучку? — спросил Семпроний.

— Где доказательства? — возразил гордец.

— Вот они.

Квинт-Аврелий, Фабий и Сервилий рассмотрели, не торопясь, документы Амариллы.

— Опять ты наплутовала! — погрозив пальцем, сказал Сервилий Катуальде, — вся твоя жизнь — плутни!.. я и Аврелия любили Амариллу, как дочь…

— Если б вы знали, чья она, вы стали бы ее ненавидеть, — ответила Катуальда, — вспомните же мою просьбу в награду за сохранение приданого Аврелии от разбойников. Чего я вместо денег просила? — я просила вас простить Фламиния и Люциллу, и вы их тогда простили. Кай-Сервилий, назовешь ли ты их теперь друзьями?

— Они умерли.

— Моя дочь и зять живы, — сказал Семпроний, — они в ссылке.

— Живы! — вскричал Сервилий.

— Да. Неукротимые укротили друг друга при помощи своих общих бедствий. Они даже счастливо прожили вместе…

— Патрон… Семпроний… — перебил художник.

— Не перебивай! — шепнул ему певец.

— Моя дочь и благородный Фламиний счастливы. Они прошены сенатом и скоро вернутся ко мне.

— Желаю тебе счастья на закате дней твоих, — сказал Сервилий, — но все-таки уважь нашу общую просьбу, — избавь нас хоть от одного из твоих несносных клиентов!

— Певец мне больше не нужен, — ответил Семпроний, — а с ним уйдет и отец его. Я уважаю твою просьбу, друг-сосед. А ты, сосед-Аврелий, позволишь ли сыну взять за себя мою внучку, Рубеллию-Амариллу?

— Мы об этом потолкуем после, сосед, — возразил Квинт-Аврелий, все еще не совсем уверенный в неподдельности бумаг, — у Амариллы есть родители; когда они возвратятся…

— Хорошо, сосед; дело не спешное.

— Сестра, — вскричала Гиацинта радостно, — теперь господин Аврелий тебе ровня, а Никифор — купцом будет!.. мы обе будем счастливы!.. ах, я забыла… ведь ты мне не сестра.

— Я всегда буду твоей сестрой, милая Гиацинта, и твоя матушка будет моей милой матерью… я никогда не перестану вас любить, — ответила Амарилла, обнимая обеих рыбачек.

— Ступайте, клиенты, в другую комнату, — сказал Семпроний певцу и его другу, — вы мне больше не нужны, потому что друзья просят меня удалить вас. Я сейчас приду для последнего — расчета.

— Что ж это еще за новости! — шепнул художник.

— Велели вон убираться!.. — сказал певец, — пойдем!.. молчи!