Над кем не властно время (СИ)

- Ну, что слышно, старик? - спросил Саша. - Как проводишь лето? Готовишься к международной олимпиаде, как велел "Дымок" или пустился во все тяжкие?

Лева с удивленным недоверием поинтересовался:

- Вы что, спортсмены?

- Нет, - отмахнулся Максим. - Какой из меня спортсмен! Саша говорит про математику. Там тоже есть олимпиады.

Лева, однако, все еще не справился с изумлением.

- Про международную это ты серьезно? - спросил он у Саши.

Тот важно кивнул.

- Преподаватель в нашем кружке считает, что мы вполне для этого годимся, - скромно пояснил он.

У Левы отвисла челюсть. Он уставился на друга детства так, словно впервые видел его.

- Ну ты даешь, Макс! То, что ты клево сечешь в математике, это весь класс знает. Но то, что ты готовишься к международной олимпиаде, это новость! Ни фига же себе!

- Да не готовлюсь я ни к чему такому, - успокоил его Максим. - Неужели сам не понимаешь, что на международку попадают лучшие из лучших? И на всесоюзную тоже. Мне бы на городской хорошо выступить!

- А вот наш "Дымок" придерживается совсем другого мнения, - возразил Мошков, обращаясь непосредственно к Леве и наслаждаясь его замешательством. - Он человек опытный. И считает, что твой друг, как и я, а также одна девчонка, вполне может попасть на международную. Если, конечно, будет заниматься, как это делаю я, а не ваньку валять.

- Николай Иванович ошибается! - твердо заявил Максим. - Насчет тебя ничего не могу сказать. Может быть, если будешь очень стараться, ты действительно через год поедешь на международку. Но мне это точно не светит.

Он говорил вполне искренне. К тому же Максим не мог сейчас даже вообразить, что математика с ее состязаниями юных дарований способна отвлечь его от мыслей о прошлой жизни, точнее - о жизни Алонсо, и от стремления к дару орбинавта.

- А ты что сам скажешь? - обратился Лева к Саше. - Каковы твои шансы попасть на международную олимпиаду?

Тот ухмыльнулся смиренной улыбкой религиозного реформатора.

- Я, по правде говоря, вряд ли пройду на всесоюзную, не говоря уже о международной. Но одно я знаю твердо. Если буду целый год готовиться к самым сложным в мире олимпиадам, то уж ко вступительным экзамен точно подготовлюсь. К любым: хочешь в МГУ, хочешь - в МФТИ. Так что совету "Дымка" я следую на полном серьезе. И тебе, Макс, тоже это не помешает.

Разговор постепенно сменил колею. У Левы с Сашей вдруг обнаружился общий интерес. Ироничный Мошков оказался таким же страстным поклонником бардовского творчества, как и Лева. Они обсуждали какие-то записи и выступления, затем обменялись телефонами, договорились созвониться.

Когда Мошков их покинул, Лева вдруг заявил:

- Знаешь, Макс, у меня с поэзией не очень-то получается, но я уверен, что обязательно получится с прозой. Я же с детства любил фантазировать, выдумывать всякую всячину. Поэтому мне так нравится твоя история про Алонсо! Очень здорово у тебя получается! Ты правильно делаешь, что занялся этим. Нельзя же только задачи решать.

Максим слушал его с изумлением, вспомнив, что в раннем детстве его друг действительно был мастером на рассказы. Перед уроками писклявый коротышка Маргулис собирал вокруг себя одноклассников и пересказывал им в лицах содержание последнего увиденного фильма. Однажды, в пятом классе, излагая обступившим его шкетам сюжет кинокартины "Вий", Левка заявил, что пережил во время просмотра такой страх, что весь поседел. Кто-то спросил его, куда делась седина. "Пока спал, прошла", - невозмутимо ответил маленький сказитель.

- Давай дальше будем вместе выдумывать твою историю про Алонсо и орбинавтов! - предложил Лева, и Максим с испугом понял, что под редкими соломенными волосами его друга зреют замыслы.

Это предположение тут же подтвердилось.

- У меня уже есть кое-какие идеи! - возвестил Лева. - Девушка из медальона, как ты ее называешь, окажется орбинавтом и к тому же жуткой стервой. Алонсо и Мануэль подружатся, но она науськает их друг на друга. Будет все время напоминать Алонсо, что Мануэль - враг мусульман, а Мануэлю будет внушать, что Алонсо крестился только для вида. В общем, Алонсо придется убить друга. Он будет страшно страдать, а эта девушка - давай назовем ее доньей Лаурой, - пользуясь тем, что может менять события так, как выгодно ей самой, вотрется в доверие короля Испании и уговорит его объявить войну Германии!

У Максима лопнуло терпение. Он заговорил, изо всех сил стараясь сдерживаться, отчего голос звучал особенно напряженно и возмущенно.