Над кромкой воды

Прошло несколько месяцев. Юноше доводилось отлучаться с острова, чтобы навещать прежний мир. Лазейка была хорошо изучена и держалась в памяти, как что-то святое. Но во время одного из странствий, когда он уж возвращался на остров, подкараулил юношу парящий в высоте Эрот. Пустил он стрелу свою с той силой, которою одарила его мать, богиня Афродита. Сердце юноши все еще защищалось туманом. Навеянный дружелюбным воздухом Уречива, он густо клубился в потемках души. Да только попала стрела в голову, и рухнуло что-то, образовалась брешь, куда мигом стали проникать вездесущие песни Афродиты – те, которые пел весь мир. Но сразу не заметил этого храбрый юноша, все путешествовал он туда и обратно, раздираемый мирами. А Эрот, словно игрушкой, забавлялся им, терзая стрелами любви слепое сердце. И в один погожий денек разнеслись во все стороны, улетучились частички тумана, что заполонили голову и не давали свободу сердцу. И прямо в него попала очередная стрела Эрота. И почувствовал юноша свободу и радость любви, которая окрылила его, дала столько эмоций, столько надежд, столько веры в счастье!

Воинственным оказался Адей и настойчивым. И решил не сдаваться, идя к намеченной цели. «Настойчивость вознаграждается богами», – верил он. И повел он борьбу за любовь, желая достичь сердца избранницы – своей возлюбленной. И не скрывал он свою любовь, делая все, что подсказывали ему сердце и ум. Немало месяцев шла упорная борьба. Внезапно стал рассеиваться туман на этом краю острова. Все сильней и сильней стали проникать сюда призывы Афродиты, постепенно изменяя все, что было до этого.

Прошли еще месяца. Усилия Метис таяли здесь, как облака тают от дуновения горячего южного ветра. Засверкали шаловливые глаза мальчишки со стрелами самой могучей силы на земле, взлетел он высоко-высоко, воспарил выше самой высокой вершины горы на острове и пустил он свою золоченую стрелу в Леонию, и попал метко, как всегда, в цель.

Объединила любовь сердца Адея и Леонии, протянув между ними незримую нить, соединив в крепкий союз, разрушить который могли теперь лишь два человека – те, которые получили дар любви.

Летели дни, проносились, подобно птицам в поднебесье; все менялось, менялся уклад жизни, менялись обычаи и привычное течение времени.

Взглянула на это Гея и увидела, что непонятным образом любовь нарушает гармонию дружбы. Поняла великая богиня, что повернуть назад уже немыслимо, что пути назад нет, но не захотела смириться с тем, что ее воля была нарушена и топнула гневно ногой. Поднялся по всему острову шум и гомон: ведь если в одном месте была нарушена воля Геи, родительницы и покровительницы этого мирка, то такое могло приключиться и в других. Обратилась Гея к хранительнице острова и обычаев дружбы – великой горе Европе. Она обладала всем опытом тысячелетней истории острова, и была матерью для всех ее существ: сатиров, что танцевали и плясали на равнинах среди ярких красочных птиц, норовивших им подражать; дриад, что жили в плачущих ивах, стройных березках, в буках и кипарисах; нимф, что любили поплескать речной водой на случайных прохожих, заливаясь при этом заразительным смехом.

Часто любила Леония прилечь возле подножия Европы, оберегавшей ее сон. Она знала, что всегда может чувствовать себя безопасно в ее тени, защищающей ото всего: от палящих жарких лучей солнца, от колючих кустарников, чьи ветки она заранее убирала далеко в сторону. Она оберегала и хранила ее, как родная мать. Европа видела, что Леония страдала в одиночестве, молча и терпеливо мучаясь, но не могла избавить ее от этих мук, не могла излечить ее ни своей лаской, ни теплом, ни нежностью или неустанной и неусыпной заботой, ни дружбой. Европа была умудрена жизнью и знала о дальних краях, о дальних странах и о другой жизни, совсем иной, нежели та, которой здесь жили. Она понимала, что Леония просто не догадывается пока и не знает о том, чего ей не хватает. Но когда-то ведь узнает! Леония слыла необычайной девушкой, но нуждалась в том, что многие девушки ее возраста имели там, в безумном мире. В один день она пробьется сквозь этот туман, либо навсегда останется в нем, подружившись с одним из тех юношей острова, которые никогда не узнают стрел Эрота. И именно тогда воззвала Европа, и подхватил ее крик Эол…

Сейчас же Гея обратилась к ней совсем по-иному поводу. И не посмела отказать ей Европа – пришлось подчиниться матери всей земли.

Мчался Адей к своей красавице Леонии, мечтая о том, какими чудесными и памятными он сделает оставшиеся четыре дня. Ведь потом ему следовало надолго вернуть на родину, в свой мир, столь непохожий на этот.