Над Мерапи облака

Позднее Сукарно должен был покинуть богорский дворец и поселиться в более скромной загородной вилле Бату Тулис, неподалеку от Богора. При этом военные власти подтвердили свои прежние распоряжения относительно режима для него. Этот режим домашнего ареста, изолировавший его от населения, принципиально не изменился, когда Сукарно было разрешено кроме Бату Тулис проживать на окраине Джакарты, на улице Гатот Суброто, в доме одной из его последних жен — японки Сари Деви. Отсюда, уже тяжело больной, он был перевезен в военный госпиталь, где и скончался в июне 1970 года.

Свой рассказ о судьбе бывшего президента Республики Индонезии я озаглавил «Трагедия бунга Карно». Пишу об этой трагедии, в которой Сукарно сам оказался во многом повинен, не без боли в сердце.

Для меня и для моих товарищей, многие годы занимавшихся Индонезией, образ президента Сукарно, бапака Сукарно, бунга Карно, казался по-своему симпатичным, обаятельным, порой вызывавшим искренна восхищение. Мужественный борец против колониального господства, бросивший в лицо колонизаторам смелое обвинение, узник голландских концлагерей, автор национально-освободительной программы панча сил, провозгласивший 17 августа 1945 года независимость страны, глава молодого государства, друг Советского Союза — таков был в нашем представлении человек в национальной шапочке — пичи, с волевым лицом, живыми, выразительными глазами. Помню выступления Сукарно в Джакарте на многолюдных митингах, страстные, спаянные определенной внутренней логикой. Прирожденный оратор, он умел воздействовать на массы. Помню и выступления индонезийского президента у нас, во время его неоднократных поездок в Советский Союз, хорошие слова о ценности дружбы между нашими народами, гневное осуждение империалистов и колонизаторов, препятствующих мирному развитию молодой республики. Книгу Сукарно «Индонезия обвиняет», переведенную на русский язык, с интересом читали в нашей стране. В предисловии к русскому изданию автор писал: «Основной линией нашей борьбы, продолжающейся уже в течение десятилетий, является сопротивление колониализму, достижение национальной независимости и завоевание справедливого и процветающего общества для народа Индонезии и для людей всего мира.

Я надеюсь, что издание моих произведений на русском языке позволит русскому народу лучше понять характер и цели борьбы народов Индонезии».

И еще с одной стороны мы знали Сукарно — это был его глубокий, почти профессиональный интерес к искусству. В президентских дворцах Джакарты и Богора была любовно собрана великолепная коллекция картин и скульптур, все лучшее из того, что создано мастерами индонезийского изобразительного искусства, а также немало работ известных зарубежных мастеров. О коллекции Сукарно давал представление многотомный красочный альбом репродукций.

Но вот последние годы правления Сукарно невольно разочаровывают.

Уж слишком заметна огромная дистанция между сукарновскими речами и делами, между многочисленными прожектами, планами, реформами и их реальными результатами. Иностранная монополистическая собственность национализируется, а полезной отдачи от этой национализации не заметно. Экономическое положение страны катастрофически ухудшается, усиливается обнищание масс, коррупция пропитывает все. звенья государственного аппарата. Сам аппарат разбухает, словно тесто на дрожжах, фантастически растет число министерств и ведомств. Сукарно учреждает все новые и новые министерские посты, не задумываясь над тем, каким тяжелым бременем для страны со слабой экономикой является это разбухание аппарата. Появляются министры «по делам стояния на собственных ногах», «по делам связи с массами», старые министерства дробятся на несколько новых. К концу правления Сукарно его кабинет стали называть «кабинетом ста». Острословы утверждают, что сам президент уже не помнил в лицо всех членов правительства.