Над Мерапи облака

Организаторы торжественного заседания чинно зачитывали приветственные адреса от новых государственных руководителей и не позволили себе никакой нелояльности к «новому порядку». И все же некоторые столпы этого самого «нового порядка» недружелюбно встретили праздник националистов. Нет ли в этом праздновании 40-летнего юбилея некой вызывающей демонстрации? Непозволительно часто упоминались крамольное имя Сукарно и его мархаенизм. Дерзкие националисты осмелились даже бестактно вывесить портрет бывшего президента в общественном месте. Не потерпим!

Доморощенные Угрюм-Бурчеевы, то бишь группа командующих военными округами и других высших генералов, собрались в Джокьякарте и выступили с совместным заявлением. В нем содержалось суровое предупреждение «силам старого порядка», если они попытаются предпринять какие-либо действия, направленные на возвращение к власти свергнутого президента Сукарно.

Местные военные руководители в провинциях восприняли джокьякартское заявление как руководство к действию и стали преследовать сторонников Сукарно, приказали убрать портреты бывшего президента из учреждений и общественных мест, если они еще где-то остались по недосмотру. В ряде провинций деятельность Национальной партии была запрещена. Ее обвинили в прокоммунистических тенденциях на том основании, что официальная идеология националистов — мархаенизм — якобы тождественна марксизму. Власти требовали «кристаллизации», т. е. чистки Национальной партии от левых элементов.

Понадобилось немало времени, чтобы националисты смогли выдержать этот натиск реакции. Лидеры Национальной партии были вынуждены выступить с заявлениями, подчеркивающими, что мархаенизм никакого отношения к марксизму не имеет и что сам Сукарно сравнивая или отождествляя оба учения, допускал ошибочное, субъективистское толкование. Действительно, он однажды бросил вскользь, скорее для красного словца, пресловутую фразу, что мархаенизм — это-де марксизм на индонезийской почве. Эту фразу и припомнили теперь его враги, чтобы обвинить бывшего президента в приверженности к марксизму.

Вместе с выпадами против националистов усилились выпады и против самого Сукарно. Многие органы печати, если не подавляющее большинство, считали признаком хорошего тона время от времени нападать из бывшего президента и даже требовать его привлечения к судебной ответственности. Пожалуй, не было смертных грехов, которые не приписывались бы ему.

Сукарно обвинялся в безответственном правлении, нарушении демократических норм и авторитарных замашках, расточительстве, пренебрежении к экономике, противоречащем нормам примерного мусульманина» поведении. Нельзя не признать, что имелись весомые основания для критической оценки многих аспектов политики бывшего президента. В первую очередь это касалось экономики. Увлекаясь политическими декларациями, Сукарно устранялся от последовательного решения экономических проблем, пренебрегал ими. По-видимому, политические противники Сукарно тщательно и давно копили факты, которые могли как-то скомпрометировать президента. Появилась целая серия бульварных книжонок, наполненных сплетнями и анекдотами о бывшем главе государства. Но, пожалуй, личные слабости, расточительство, автократические шматки, склонность к демагогии (один ли Сукарно этим грешил!) — это только приправа к самому серьезному обвинению, самому вопиющему греху, который лидеры «нового порядка» никак не могут простить своему предшественнику: Сукарно сотрудничал с коммунистами.

Сукарно изобрел НАСЛКОМ, иначе говоря, единый национальный фронт всех основных политических течений: националистов, коммунистов, мусульман.

Сукарно не пресек быстрый рост Коммунистической партии, которая охватила через свои массовые организации миллионы людей и стала оказывать заметное влияние на политику государства.

Сотрудничая с коммунистами, попустительствуя им, Сукарно стал если не вполне коммунистом, то почти коммунистом. Если сукарновский мархаенизм и не вполне марксизм, то почти марксизм.

«Старый порядок», с которым покончено, — это Сукарно плюс коммунисты.

После отстранения от власти Сукарно проживал преимущественно в Богоре, в 60 километрах к югу m Джакарты, в загородном президентском дворце рядом со знаменитым ботаническим садом. В июне 1967 года в прессе упоминалось о распоряжении военного командования западнояванского округа Силиванги, запрещающем бывшему президенту какие-либо контакты с местным населением без специального на то разреши пня военных властей. Сукарно не мог совершать поезд ки в столицу. Любое его передвижение бралось под контроль. Ни одно лицо не могло без согласия военных посетить бывшего президента в его богорской резиденции. Исключение делалось лишь для самых близких членов семьи Сукарно. По существу, он находился под домашним арестом, окруженный строгой охраной.