Над Мерапи облака

Если же говорить начистоту, у него не так уж много причин для приветливых улыбок, для хорошего настроения. Иногда Абдула откровенничает со мной.

Как он попал в Джакарту? О, это печальная история. Вскоре после сентябрьских событий в его деревне в Центральной Яве начали резать коммунистов и барисановцев, членов левой крестьянской организации «Барисан тани». Они требовали справедливого передела земли, защищали безземельных арендаторов, разоблачали злоупотребления ростовщиков и кулаков. Этого не могли простить богатеи. Людей хватали ночью, связывали им руки, выводили к реке и кололи копьями и крисами. Трупы бросали в воду. Свирепствовал отряд мусульманской молодежи, в основном сынки богачей. Один из этих раскормленных парней хвастал тем, что мог пронзить копьем с одного удара сразу несколько жертв, связанных вместе. Это он называл «делать сатэ[4]».

Он, Абдула, не был ни коммунистом, ни барисановцем. Он исправно ходил в мечеть и никогда не ссорился с деревенскими главарями. Дом его стоял на самом берегу широкой реки. Дни были тревожные. Не раз Абдула и его беременная жена просыпались ночью от криков и стонов, которые слышались где-то рядом. Однажды они вышли из хижины и стали свидетелями страшного зрелища. По реке плыли трупы. Много трупов. Было полнолуние, и поэтому можно было различить лица некоторых жертв. Абдула узнал среди них пожилого соседа, отца большого семейства. Всех его детей тоже куда-то увели. Вдруг жена пронзительно взвизгнула. Совсем близко от берега плыло тело низкорослого парня, ее брата. Каратели схватили его дня три назад и, вероятно, сразу же убили и бросили в воду. Труп сперва затонул, а потом всплыл, разбухший, опутанный тиной. Мертвый парень плыл на спине, слегка покачиваясь, скрючив на груди руки, словно силясь выдернуть из смертельной раны на животе обломок копья. Абдула пытался с помощью бамбукового шеста достать тело из воды. Жену нервно лихорадило. Все-таки она помогала мужу, стараясь не глядеть на страшно изменившегося брата. Вдвоем они похоронили убитого. Жена Абдулы умерла через несколько дней, родив мертвого ребенка.

Всеми делами в деревне заправлял богач Кусно, возглавлявший и деревенскую секцию мусульманской партии. Он каким-то образом узнал, что Абдула похоронил убитого брата жены. Этот Кусно везде имел глаза и уши.

— Ребята могут убить тебя, — сказал он Абдуле. Я бы не хотел этого. Ты был примерный мусульманин Я могу помочь тебе добрым советом…

— Что ты хочешь от меня, мас[5]?

— Оставь мне свою землю и уходи на все четыре стороны. Я дам тебе немного денег на дорогу. И не попадайся ребятам на глаза. Земля, разумеется, твоя. Ты получишь ее обратно, когда все уладится и страсти поостынут.

Конечно, он, Абдула, никогда больше не вернется и родную деревню. И пусть этот нахал, Кусно, подавится его землей.

Ко мне как-то пришел индонезиец лет тридцати и протянул визитную карточку.

«Инженер Бурхан, докторантус. Фирма «Бурхан Лимитед». Ремонтно-строительные работы», — прочел я.

— Не нужно ли мистеру побелить потолок, прочистить канализацию или исправить электропроводку?

— Нет, не нужно.

Инженер, докторантус Бурхан, глава фирмы, был искренне огорчен. Он протянул мне еще пачку визитных карточек.

— Может быть, у мистера есть друзья, нуждающиеся в моих услугах. Гарантирую хорошее качество и срочное исполнение.

Через пару дней я встретил инженера, шагающего по улице в заляпанном белилами комбинезоне, с малярной кистью. Фирма, которую он представлял и единственном числе, действовала.

Вернувшись на родину с дипломом одного из лучших западноевропейских инженерно-строительных институтов, Бурхан получил место в государственной фирме. Способный инженер быстро дослужился до начальника отдела. Был активным левым националистом убежденным сукарновцем и сторонником сотрудничества с коммунистами. В 1966 году его арестовали и бросили в тюрьму. Правда, никаких серьезных обвинений молодому инженеру предъявить не могли и включили его лишь в категорию «с», т. е. не слишком опасных врагов «нового порядка». Через несколько месяцев влиятельный дядя, полковник, помог Бурхану выйти из тюрьмы. Но большего сделать для крамольного племянника он не мог. Все двери государственных упреждений были для него закрыты. Безуспешными и оказались попытки устроиться и в какую-нибудь частную фирму. Ни один владелец фирмы не хотел связываться с политически неблагонадежным. Вот и вынужден был стать дипломированный инженер главой собственной фирмы «Бурхан Лимитед», а точнее, простым мастеровым.

Иногда трагическое соседствует со смешным.

В китайском ресторанчике, куда заглядываю полакомиться сатэ и жареными лягушачьими лапками, ко мне подсел какой-то немолодой господин.

— Не возражаете?

— Нет, отчего же.

Господин, румяный, добродушный, искал собеседник и собутыльника. Отрекомендовался служащим одной западноевропейской фирмы. Поговорили о Лоуренсе Оливье и кавказском шашлыке. Потом мой случайный знакомый взял нить разговора в свои руки.