Над нами миллион высоты

— Я не знаю физиологии? — низким голосом переспро­сил Королев.— А вы у меня для чего? Консультировать командира по нормальной физиологии или изобретать но­вые самолеты? — Ахтан понял, что ляпнул не то.— Не ко­зыряйте своей образованностью. Я не видел еще вашего диплома и не знаю, как и что вы сдавали в институте. Но зачет по военной гигиене приму у вас сегодня в нашей солдатской столовой и поставлю двойку...

— Возможно,— поймал Королева на слове Ахтан.— Моя мать не была командиром батальона, однако в доме у нее было в сто раз чище, чем в солдатской столовой, окоторой вы изволили сказать. Это вы-то хотите мне ставить двойку?.. Королев проглотил пилюлю. В самом деле, с какой это стати он в солдатской столовой будет принимать у Ахтана зачет по военной гигиене? Не ему ли, хозяину части, следовало навести чистоту и порядок как в штабе, так и в столовой? Надо было искать выход из положения.

— Вы знаете, где в самолете трубка Пито? — саросил Королев.

— А вы знаете, что такое situs inversus?

Тут уже Королев вспылил, сорвался на крик, и Ахтан еле дождался от него спасительных слов:

— Можете идти...

Он во мгновение ока очутился на улице. Добрый квар­тал оставил позади, прежде чем пришел в себя, огляделся. Навстречу шел Сорочин.

— Что стряслось?

— Он так кричал...

— Ф-фу...— Сорочин обтерся платочком.

Ахтан рассказал, что произошло в кабинете у Короле­ва. В глазах у Сорочина промелькнул испуг. Ахтан уедет учиться, и гарнизон опять останется без хирурга...

— Я переговорю с Королевым,— не без тайной мысли предложил Сорочин.

— И слушать теперь про академию не хочу! — отмах­нулся Ахтан.

— Ладно. Ступайте на работу. Занимайтесь лазаре­том,— спокойно сказал Сорочин и свернул в переулок, где располагалась барокамера.

Не успел Ахтан подняться на второй этаж, как в лаза­рете появился Смирин: хотел посмотреть, как идет лечение больных его полка.

— Прошу вас, Николай Иванович,— любезно встретил его Ахтан,— У меня как раз операция. Острый аппендицит у солдата...

— Какой части?

— От доктора Лущицкого. Прошу ассистировать мне.

Смирин подумал и согласился. В самом деле, почему бы не принять участие в операции? С одной стороны, вспом­нить, что забылось, с другой — посмотреть, как коллега будет оперировать, помочь ему. Конечно, тут бы Лущицкому быть ассистентом, как-никак его солдат, но коль Лущицкого нет, где-то, видимо, занят, Смирин может его за­менить.

— Мыться вместе будем,— оживленно сказал Ахтан.

Спустя пять минут Смирин стоял под умывальником и усердно взбивал щеткой мыльную пену иа обнаженных по самые локти руках. Изредка поглядывал на тощую шею Ахтана, вертевшегося рядом и но умолкавшего ни на секунду.

— Жаль, что вы не хирург,— заметил Ахтан.

— А я не жалею. На широком поле медицинской прак­тики есть место не только хирургам. И нам, общевойско­вым врачам, немалая делянка отведена. Разве не правда?

— Интуицией чую, что из вас получился бы хороший хирург...

Смирин только усмехнулся. Он увидел, как в операци­онной Вера доставала из ящика рыжеватые стерильные халаты. Любовно наблюдал за нею и встретил ее нетерпе­ливый взгляд.

— Мы сейчас,— кивнул он.

Хирург и ассистент вымыли руки, или, как говорят, по­мылись. Вера подала халат Смирину, потом — Ахтану. Когда Смирин подставил руки в резиновых перчатках под струю спирта, ополоснул их, они янтарно заискрились в лучах солнца, заглянувшего в окно операционной. Поднял глаза на Веру. В ее глазах было столько нежности, печали и немного укора, хоть ты беги от этого взгляда...

Смирин радостно вздохнул, усилием воли отогнал прочь волнение. Но все равно ему не стоялось на месте: расхаживал по операционной, держа руки у лица, закры­того марлевой маской. На душе было легко-легко.

— Начнем, коллега...

Они подошли к операционному столу, на котором уже лежал больной. Операционная сестра, вся в белом, бес­шумно поднялась с табуретки. Быстро, без слов подала все нужное для анестезии, и вот в руках у нее блеснул скаль­пель.

— Я...— вызвался Смирин и чиркнул перед собою паль­цем в воздухе, показывая, что хочет начать операцию.

— Пожалуйста! — охотно кивнул Ахтан.

Смирин провел скальпелем, делая разрез, и удивленно замер. На желтом от йода операционном поле легла белая полоса — и больше ничего. Он потрогал лезвие и укоризненно посмотрел на операционную сестру. Инструмент, будь он неладен!..

Тупой скальпель полетел в тазик, и в руке у Смирина уже был другой. Коротким резким движением руки про­шел он все ткани до самых мышц. Какие-то доли секунды разрез был чистым, потом сосуды брызнули каплями крови...

— Такие разрезы делал Пирогов,— похвалил Ахтан.

— Теперь слово за хирургом,— сказал Смирин и взял­ся за крючки, чтобы расширить рану.

Дальше операция пошла не так быстро, как начал ее Смирин. Ахтан низко наклонялся над операционным по­лем, подолгу присматривался, будто чего-то не узнавал.