Над нами миллион высоты

До сих пор они с Кудлачем жили в мире и согласии. Он никогда не расспрашивал, чем она занималась, когда он был на полетах или дежурил. Служба такая, что он часто по нескольку дней кряду не приходил домой, летал на учения, тренировки. Случалось и так, что завтракал до­ма, а обедал где-нибудь за тридевять земель. В свободное время тащился с этюдником за город или в парк и там пропадал до сумерек. И все было хорошо.

"Теперь этот Чуб живет где-то на Украине. Что ему за дело до нас?" Марина выключила свет и незаметно уснула. Ночью проснулась как от толчка. Протянула руку, пощу­пала слева от себя. Степана не было.

"Может, дежурит? Не первый раз..." — успокаивала се­бя, но сон уже не приходил. Она встала, подошла к кро­ватке сына, поправила одеяло. Вышла в другую комнату, постояла перед настольными часами. Ровно шесть. Ни ра­но, ни поздно. Неспешно принялась готовить завтрак.

На работе весь день была сама не своя. Не могла до­ждаться конца смены. Нигде не задерживаясь, побежала домой. Заглянула в комнату, постояла на кухне.

"Степана так и не было..." Весь вечер думала только об этом.

А Степан не пришел ни назавтра, ни послезавтра. Уже где-то на пятый день со двора прибежал Саша и протянул ей шоколадку.

— Откуда она у тебя?

— Папа дал...

Марина вздрогнула.

— В штаб ходил?

— Не-а... Папа там, где летчики живут. На полеты со­бирается.

Марина догадалась, что Саша был в гостинице. Ее опа­сения подтверждались. А тут еще, не успела она выпрово­дить Сашу на двор, в дверь постучали. Соседка...

— Марина, это правда?

— Что?

— А то не знаешь?

— Да говори же!

— Насчет вас с Петровским весь городок болтает...

В глазах у соседки не было ничего, кроме жгучего лю­бопытства. Нет, Марина не станет исповедоваться, рас­крывать душу.

— Пускай и обо мне поболтают...

Ответ убедил соседку, что люди говорят правду.

Дома Марине не сиделось. Вышла на улицу и — надо же — сразу на другой стороне заметила Петровского.

— Ну, здравствуй,— окликнула его.

— Слыхала разговорчики? — спросил Петровский, пе­реходя улицу.

— А ты слышал? Что ж не пришел?

— Да ты что!

Марина перехватила его ускользающий взгляд.

— Люди, значит, говорят, что ты мой любовник? Не многовато ли это для тебя? На тебя же смотреть жалко. Стоишь как мокрая курица,— насмешливо сказала она.

— Погоди, Марина...

— А если б я в самом деле попала в беду? Ты бы при­шел на выручку? Хвастать перед солдатами умеешь... Да они-то поумнее тебя. Хотел на позор меня выставить? Не тут-то было...

— Я спешу...— Петровский быстро зашагал прочь.

Отчаянно хотелось догнать его, сказать еще что-ни­будь обидное, резкое. Она сделала шаг и вдруг останови­лась, заметив, как женщины с их двора, сидевшие на ска­мейке, поспешно отвернулись.

"И вы уже глядеть не хотите? С каких это пор? — жестко усмехнулась она.— Отворачиваетесь, как от прока­женной. Думаете, каяться буду? Как же, ждите!"

Нарочито медленно прошла она с независимым видом мимо своего подъезда, словно лишний раз хотела показать­ся соседкам.

"Прежде-то проходу не давали,— возмущенно думала она.— Идешь с работы — встретят приветливо, расспросят, насчет детей посоветуются, на свои хвори пожалуются. А теперь..."

Марина брела по улице, внимательно присматривалась к людям. Неужели на нее все так глядят? А что думает командир полка? При этой мысли она даже остановилась.

"А в самом деле, что он скажет?" — оживилась вдруг и решительно направилась к штабу.

Дежурный по полку, молоденький летчик, козырнул ей, выслушал, вежливо предложил идти за ним. Воэле кабине­та командира поднял глаза на дверь, еще раз взял под ко­зырек и пошел обратно. Она проводила его взглядом и по­стучалась.

— Прошу! — послышалось в ответ.

— Вы меня не звали,— начала она, входя в кабинет.— Я сама...

Дым встал ей навстречу.

— Очень рад вас видеть,— учтиво пожал красивую ру­ку и даже слегка смутился.

Марина прошла к столу, огляделась.

Лицо у нее белое, с приятным румянцем на щеках. Ма­ленький носик, разве что излишне правильный. Черные как смоль волосы собраны в высокий узел, оттеняют длин­ную шею с темной родинкой. Расклешенная юбка и вишне­вая кофточка подчеркивают девичью стройность фигуры.

С приходом Марины в строгом кабинете стало словно светлее.

— Вы к нам не заходите,— произнесла она с мягким упреком и подняла черные глаза на Дыма.— Я понимаю, работы много...

Она была так хороша, что полковник откровенно залю­бовался ею.

— Садитесь,— опомнился наконец он и придвинул ей стул.

— Мы, акушерки, в родильном доме даем детям, если можно так сказать, путевку в жизнь. Они подрастают, и в школе ими долго занимается ваша жена. Не так ли?

Дым кивнул.

— После школы ребята идут в армию и попадают в ваши руки...

— А девчата? — с лукавством спросил Дым.

— Учатся дальше, работают. Некоторые из них стано­вятся спутницами жизни ваших летчиков, техников...

Дым улыбнулся. Ему было приятно слушать Марину.

— А вы летаете, несете дежурство, работаете в штабе. Ваши дети растут и не видят отцов...

— Служба у нас такая,— сказал Дым, когда Марина на секунду умолкла.