Над нами миллион высоты

Дым обнял Алесю, назвал себя и тепло поздоровался.

— Очень рад вас видеть,— и показал на Кудлача.— А это наш ас...

— Капитан Кудлач,— скромно и как-то даже расте­рянно представился тот.

— Как ваша нога? — глянула Алеся.

— Хожу,— радостно улыбнулся полковник.— Наде­юсь с помощью вашего мужа в скором времени разбить гипсовую колодку. А? — посмотрел на Смирина.

— Какое число написано на гипсе?

— Девятнадцатое...

— Девятнадцатого и будем разбивать.

Дым заметил, как Алеся бросила взгляд на часы.

— Торопитесь?

— К больному.

— Работаете уже?

— И дня не посидела дома,— ответил за жену Смирин.

— Вчера к нам привезли тракториста,— сказала Але­ся.— Что-то там разорвалось, и осколки ударили в грудь. Уже и пульса почти не было. Я оперировала. И что вы думаете? Один осколок ранил сердечную сорочку, а второй засел в самом сердце. Извлекли осколки, сделали перели­вание крови — и человек будет жить. Спешу его посмот­реть. Заходите к нам,— пригласила она Дыма и попроща­лась.

Дым молча смотрел ей вслед, потом заговорил, обраща­ясь к Кудлачу:

— Слыхали, Степан Степанович, у нас в городе делают операции на сердце! Не в институте, не в столице, а у нас...— Он возбужденно качал головой.— Это вам не нару­шителей сбивать.— Помолчал немного и с удовлетворением сказал: — А наши сегодня хорошо летали!

— Вы давно знаете полковника Хмарука? — спросил у Дыма Кудлач.

— На Курской дуге познакомились.

— Значит, порядочно... А я вам выдам один секрет.— Кудлач усмехнулся.— Мой нынешний командир Алесик поставил перед личным составом задачу: перегнать ваш полк в летной боевой учебе...

— Николай Иванович, слышите? Сбивайте с ноги ко­лодку, нельзя дремать,— засмеялся Дым,— Но мы не усту­пим. Так и передайте.

— Как Марина и Саша? — спросил у Кудлача Смирин. — Привет им...

— Спасибо. Все хорошо. — Теперь уже Кудлач взгля­нул на часы.— Мне пора.

— И мне,— сказал Смирин.— Нужно в штаб...

В строевом отделе увидел начхима полка,

— Приехали уже?

— Да вот прямо с вокзала.

Пришел и Твердохвалов. Начхим доложил о возвраще­нии из командировки.

— Рассказывайте по порядку.

— Приехал я в эту их Дубровку,— отбросил официаль­ный тон начхим,— расспросил, где живут Корженевичи, и к ним. "Здесь живет Алесь Корженевич?" — "Тут". Из другой комнаты выходит он сам. Хватает за руку, тащит за стол. А мне, сами понимаете, не до угощений. "Ты что ж, говорю, думаешь ехать в полк? Или будешь дома отсиживаться?" Корженевич смутился, достает из стола свидетельство военно-врачебной комиссии. Оказывается, вот как дело было. В нашем гарнизонном госпитале после излечения он получил отпуск при части на две недели. Ре­шил на свой риск подскочить домой. Взобрался на площад­ку товарного вагона и поехал. За дорогу, слабый еще после болезни, так простудился, что еле слез на своей станции. Оттуда его направили в госпиталь, а потом комиссовали. Говорит, что писал в полк. Не получали письма? — Нач­хим посмотрел на начальника строевого отдела.

— Нет...

Твердохвалов стоял как каменный и смотрел в окно.

— Потом мы с Корженевичем пошли в военкомат, и там нам дали вот это...— Начхим положил бумагу перед начальником штаба.

Твердохвалов долго читал ее, хмурил брови, потом под­нял трубку. Связался с Астаховым и прочел ему. Потом слушал.

— Я согласен. Врачи виноваты... Нет, не наши... Так точно!..— с потемневшим лицом положил трубку.

— Что там про врачей? — поинтересовался Смирин.

— Натворили, а теперь...

— Вот кто натворил! — Смирин постучал пальцем по столу.— Канцелярия натворила... Дайте мне на минутку эту бумагу. Я скоро принесу.— Смирин взял отношение военкомата и поспешил в барокамеру. Там за столом сидели Сорочин, Ахтан и начальник ка­бинета авиамедицины капитан Гайдамацкий, недавно воз­вратившийся о курсов усовершенствования. В комнате на­против на так называемых "качелях Хилова" тренирова­лись летчики.

Прочитав справку райвоенкомата, Сорочин втянул го­лову в плечи и мелко заморгал.

— Ф-фу... Я так и знал...— бегая по комнате, говорил он. — Я был уверен, что вы не виноваты.

— А кто же виноват?

Сорочин остановился, помедлил, потом повернулся к Ахтану:

— Ваш диагноз...

Ахтан заерзал на стуле.

— Все клинические данные были... были...— торопливо заговорил он, не заботясь, слушают его или нет.

Смирин посмотрел в сморщенное личико Ахтана.

— Ставьте какие угодно диагнозы. За них вы будете отвечать. Но будьте любезны сообщать полковому врачу, когда и куда вы эвакуируете больных. Должен же быть, в конце концов, элементарный служебный контакт...

В барокамеру вошел майор Лущицкий, за ним — пол­ковник Хмарук.

— Внимание! — поднял Лущицкий над головою кон­верт.— Письмо от профессора Семенова... Товарищ полковник, разрешите? — Лущицкий развернул письмо.— Профессор Семенов прочел научную работу Смирина. Оп считает, что это готовая диссертация, и рекомендует авто­ру защищать ее на степень кандидата наук. Поздравляю, Николай Иванович! — Лущицкий отдал письмо Смирину, пожал ему руку.

К растерянному Смирину подошел Хмарук: