Над окошком месяц

В связи с этим были и комические ситуации. Как-то мы сдавали кросс, везде были выставлены посты контроля. Бежать надо, а не хочется. И тут, как на грех, подвернулась польская бортовая машина. Кто-то махнул рукой, машина замедлила ход, и мы все оказались в кузове. Кроме командира. Командир бежал за машиной в полном одиночестве и стыдил нас.

— Бессовестные! Как вам не стыдно! Слезьте сейчас же!

Все, как оглохли. Чтобы не видеть несчастного командира, постепенно отстающего от машины, никто не смотрел в его сторону.

— Руку бы подали, бессовестные, — наконец сдался он. И тогда дюжина рук подхватила и втянула командира в кузов.

Тот проезд нам не засчитали пробегом, а комэска наказал командир полка.

Полк постоянно нёс боевое дежурство. Пара в готовности № 2 (самолёты на площадке дежурного звена, заправлены, пушки заряжены под одну перезарядку, парашюты в кабине, средства электропитания подключены к самолёту); пара в готовности № 3, всё, как и в готовности № 2, только не подключены средства электропитания. Из готовности № 2 по команде с КП часто переходили в готовность № 1, тогда в кабину садились лётчики, связывались с КП и выполняли их команды. Иногда запускали двигатели, иногда проруливали до старта, бывало, что и взлетали. При переводе с одной готовности в другую, автоматически третья становилась второй, а вместо третьей в дежурной эскадрильи готовились самолёты и буксировались в дежурное звено.

Находясь в дежурном звене, лётчики и техники при плохой погоде играли в шахматы, читали книги и затёртые до дыр журналы, в тёплую летнюю погоду играли в волейбол, а чаще в городки. Играли парами: экипаж (лётчик и техник) одного самолёта против другого экипажа; лётчики на техников, техники на лётчиков, блондины на брюнетов, курносые на большеносых… Когда ощутимо припекало солнышко, тогда все раздевались до трусов.

Однажды, когда все были в одних трусах и босиком, объявили готовность № 1. Лётчики попрыгали в кабины в чём были, чтобы сократить время выхода на связь с КП, что всегда фиксировалось и жёстко оценивалось. Связались с КП, те дали команду: «Запуск двигателей!». Запустили. Ждём отмены команды, чем часто заканчивалась такая проверка. Но пришла другая — «Вырулить на старт!». Со старта — «Взлёт!».

Летали голыми лётчики 40 минут на высотах около 10 000 метров, где температура воздуха близка к минус 40, и в кабине, естественно, не жарко. Прилетели синие от холода, кожа вздыбилась, мосластые волосатые ноги торчат спичками из «семейных» трусов в голубой цветочек. А тут их ждут генералы и полковники, чтобы объявить героям благодарность за отлично выполненное боевое задание и наградить ценными подарками — именными часами…

Был случай, когда КП дал команду занять готовность № 1 и потом: «Взлёт!» паре, только что прибывшей на пересмену и не успевшей положить в кабины парашюты. Лётчики летали без них, сидели на упорных колодках, поверх которых бросили им самолётные чехлы.

Эти примеры характерны, прежде всего, готовностью лётчиков выполнить во что бы то ни стало боевое задание, а не безалаберностью и кажущейся расхлябанностью. Это всего лишь досадные случаи, от которых никто не застрахован.

Иногда кажется, что вся авиация состоит из случаев — удачных и неудачных. Некоторые вызывают улыбку, некоторые — удивление.

Однажды в тёплый летний день, такой тихий, что былинка не колыхнётся, лётчику не хватило полосы при посадке, и он так зажал тормоза, что погорели тормозные камеры, пришлось катить самолёт вручную. Катили все свободные от полётов люди, в том числе и командир звена, в которое входил этот лётчик, и сам лётчик, старлей. Упираясь в бетон и крыло самолёта, командир возмущался:

— Это ж каким надо быть лётчиком, чтобы в таких условиях ему не хватило полосы! Медведя проще научить! И шоколадом его не надо кормить!

Наш старлей сопел, кряхтел, но молчал.

В этот же день, на этих же полётах, сжигает тормоза и выкатывается за полосу сам командир звена. Опять всё та же команда упирается в бетон и крыло и катит самолёт по рулёжке. Старлей, придвинувшись как можно ближе к своему командиру, как можно громче возмущается:

— Это ж каким надо быть лётчиком, чтобы в таких условиях ему не хватило полосы! Корову проще научить! И расходов никаких — дал сена, и залейся молоком!

Командир сопит, кряхтит и молча толкает самолёт.

На ночных полётах лётчик при пробеге после посадки выключил по ошибке двигатель. Хотел убрать закрылки, а выключил двигатель. Рычаги управления двигателем и закрылками на самолёте МиГ-17 рядом и чем-то похожи, лётчики не часто, но путали их.

На послеполётном разборе заместитель командующего воздушной армией, генерал, который был на этих полётах, в порошок растёр лётчика-старлея.

— Да как же можно быть таким бестолковым, несобранным человеком! Хорошо, что на земле уже такое случилось, а если бы дали команду уйти на второй круг, и ты вместо закрылков выключил двигатель? Опять бы нам играть печальную музыку Шопена?

Старлей слушал и понимал, что худшего лётчика авиация ещё не знала.