Над словами

– У меня сердце заходится, когда ты так смеёшься, – сказала она, прижимая его к мягкой кровати. – Я не знаю, как ты это делаешь, но я чувствую себя как один из тех магнитных брусков, которыми Кимат время от времени сводит меня с ума, стуча без перерыва друг об друга. Ко мне будто подносят второй, и второй – это ты.

– Думаю, ты не будешь против, если детская Кимата будет там, – показал Конда в сторону мужской половины. – Ну что, как тебе дом? Подходит? Или искать другой?

– Дом чудесный, – сказала Аяна, целуя его. – Но вот кровать... Конда, мне кажется, она недостаточно крепкая.

– Думаешь? И как это проверить?

– Даже и не знаю.

– Кажется, я знаю, – сказал Конда, вытаскивая гребни из её волос. – А ну, давай прямо сейчас и проверим.

3. Дом на берегу кирио

Вечер золотил закатным заревом звонкую ровную брусчатку дороги, потом экипаж начало потряхивать на булыжниках окраины города, и наконец коляска остановилась.

– Я думала, что разведу тут папоротники, как у Иллиры, – сказала Аяна, провожая взглядом экипаж. – Покрашу сарайчик и сделаю дом уютным.

– Скажу Арчеллу, чтобы занялся этим на досуге. Пусть здесь тоже будет уютно. Айи, ты не для того прошла полмира, чтобы жить в лачужке, где по полу дует, а мыться приходится над лоханью.

– Добрый вечер, кирио, – встала им навстречу Луси.

– Добрый, – сказал Конда. – Арч, там у Залгар надо подготовить. И телегу найми. Надо перевезти Вараделту. Ночью поедем, чтобы поменьше вопросов.

– Я ехала, чтобы жить с тобой, – сказала Аяна, вешая плащ на крючок. - Как Кимат? Вараделта, как чувствуешь себя?

– Я пахну, как новогодний пирог, – хмыкнула Вараделта. – Не знаю, насколько целебные эти травы, но я давно так приятно не пахла.

– Со швом всё хорошо. - Аяна опустила покрывало. – Думаю, ты выдержишь переезд. Конда, а что там с катьонте? Дом-то большой. Я видела одного... Но там ведь должен быть управляющий?

– Он есть. Дом небольшой по сравнению с поместьями, поэтому, пока он пустой, за ним следит один Тарделл, которого ты видела. А управляющий живёт в городе, с семьёй.

– Кира, – робко проговорила Луси. – Можно спросить... Мы куда-то переезжаем?

– Да. У тебя там будет отдельная комната. Маленькая, но своя... Там хорошая кухня. И вода в купальне, – улыбнулась Аяна.

– Вода в купальне? Это что, на берегу кирио? – распахнула глаза Вараделта, пытаясь приподняться, но застонала.

– Ну, можно считать и так, – сказал Конда, качая Кимата на коленях. – Это гостевой дом, он очень близко к городу, но да, это уже берег кирио. Там небольшой сад. Ташту можно переставить в ближайшую конюшню. Ну что, приступим к сборам?

Большая телега очень медленно двигалась по щербатой мостовой, потом свернула несколько раз, и ровная брусчатка легла под копыта большой ломовой лошади.

– Ради меня одной такую телегу, – улыбнулась Вараделта, поправляя волосатое одеяло.

– Ну, тут ещё и наши вещи, – махнула Аяна рукой на тюки, связанные из простыней. – Ты как?

– Сойдёт. Я бы сейчас хлебнула чего-нибудь покрепче.

– Нельзя. Рана должна зажить. Вараделта, вот как вы пьёте этот рум? У нас в деревне из соланума гонят горючку для снадобий и маленьких горелок, но её никто не пьёт. Она даже в снадобьях обжигает рот и горло, если их пить неразведёнными, но ваш рум – это что-то неописуемое.

– Да. Он согревает. Помогает не замёрзнуть в такие вот ночи. Если ты одет, конечно.

– Мы найдём тебе платье. Не переживай.

– Хорошо бы. Это было последнее, что вообще объединяло меня с понятием "приличная женщина". Теперь и его нет.

Аяна сидела, глядя, как фонари, которые тут, в центре, не гасили ночью, время от времени, проползая мимо, освещают лицо Вараделты. Дворники, скидывающие сметённый навоз в большие ящики на стоящей с краю улицы повозке, поворачивали головы вслед их телеге.

– Вараделта, я могу спросить?

– Я догадываюсь, о чём. Я была капойо. Меня привезли из эйнота как подругу кирьи Эфнер, когда ей было пятнадцать. Почти год её отец перебирал предложения, которых было очень много, а потом выдал её за кира Сатгар. Я стала ками в их доме. Брат кира Сатгар как-то крепко выпил и завёл меня в свою комнату.

Вараделта мучительно зажмурилась.

– Меня выгнали. Я по ночам мыла полы в таверне на окраине, потом родила ребёнка, но кир даже не помнил, что тогда сделал. Он отказался посмотреть. К счастью, дитя умерло через неделю. Девушка, которая помогала мне, вскоре вышла замуж и уехала, и я оказалась в порту. Наутро я впервые за долгое время досыта поела.

– Я работала в борделе, – сказала Аяна. – Девушки там не выходили на улицу. Гости приходили к ним.

– Ты работала в борделе?!

– Я там учила девушек музыке, а потом переехала в Орту и стала служанкой в доме радости, а это примерно то же, что и бордель.

– Меня не... нанимают в борделе. Я уже слишком старая, чтобы меня наняли при свете. Кому нужно сморщенное прошлогоднее яблоко, когда рядом лежат сорванные чьей-то жестокой рукой свежие персики.

– Так ты умеешь читать и писать? И знаешь музыку?