Над студёной водой

– Да вам и медведей не надо, – пренебрежительно хмыкнул он. – В болоте увязнете или в капкан какой-нибудь попадёте… – весь его вид выражал высокомерное презрение к таким городским фифам, как Ася. Однако она решила не обижаться, внезапно вспомнив нечто важное.

– Послушайте, – сказала Ася, – вы же лесничий, всю живность здесь наперечёт знаете… Не в курсе, что за птица кричит ночами так страшно, как будто женщина плачет? Ну, вернее… может быть, это и не птица, – поправилась она. – Но звук поистине жуткий. Явно нечеловеческий.

– Человек в тайге – самый опасный зверь, – хмуро отозвался Илья. – Потому что подлый и жадный. А леса и его обитателей бояться нечего.

– И всё-таки… кто из местных животных обладает таким неприятным голосом?

– Да кто угодно, – пожал плечами лесничий. – Самцы оленей или лосей очень громко и устрашающе реветь могут. Неясыть тоже дико кричит. Вам-то не всё ли равно? Услышите крик – ну и сидите себе дома, нечего туда соваться.

– Да я и не собиралась, так просто спросила… – вздохнула Ася. – Интересно стало, кто же меня так пугает.

– Бояться надо людей, а не зверей, – с навязчивым упорством повторил Илья. – Вот кто по-настоящему страшные дела здесь творит…

Ася взглянула на него с интересом.

– Вы про кого – про браконьеров сейчас говорите?

Он отвернулся и с досадой сплюнул.

– Давно они тут орудуют? – спросила Ася с сочувствием.

– Давненько… – отозвался лесничий нехотя. – Их счастье, что я пока не могу до них добраться. Они же, сволочи, шуруют в таких местах, куда без тяжёлого вездехода не проедешь. Вырубают кедры, которым несколько столетий от роду, и загоняют их по дешёвке за границу… По доллару за год жизни дерева. Ничего святого для них нет. Оленей отстреливают во время их перегонов на зимние пастбища. Сёмгу и хариуса истребляют прямо в нерестилищах… И всё в промышленных масштабах! – он махнул рукой и замолчал, давая понять, что сотрясать воздух всё равно бессмысленно – надо действовать.

– Может быть, стоит привлечь внимание СМИ? – нерешительно спросила Ася. – Вдруг браконьеры испугаются огласки и притихнут?

Он только обидно рассмеялся в ответ на её чистосердечное предложение.

– Сидите уж, не рыпайтесь. Без вашей помощи как-то обходились и ещё сто лет обойдёмся.

«Какой, всё-таки, грубый и неприятный человек», – подумала Ася, беря притихшего Никитку за руку и уводя его в сторону.

Утром понедельника Ася отвезла мальчика обратно.

Режиссёр позвонил директору детдома и предупредил, что воспитанника доставит не он сам, а его заместительница – так он её отрекомендовал. «С нашей Асенькой ваш пацан очень подружился, – сказал Семён (что, кстати, было абсолютной правдой). – Поэтому ему с ней будет спокойнее».

Ася едва не плакала, собирая Никитку в дорогу и укладывая в рюкзачок его нехитрые пожитки. Она завернула ему с собой несколько кусков пиццы, которую они очень весело пекли накануне вечером, подняв на уши весь гостевой дом. Асе, перепачканной в муке, с воодушевлением помогали хозяйка и Вера. Никитке тоже доверили важное дело – тереть сыр. В начинку пошло всё, что было под рукой: салями, ветчина, грибы, солёные огурцы и помидоры. После того, как три огромные пиццы были отправлены в печь, по гостевому дому разлился такой сумасшедший запах, что мужчины то и дело заглядывали в кухню и интересовались, когда же, наконец, их пригласят на райское угощение.

Всю дорогу до Мезени Никитка бережно прижимал к себе рюкзачок, любовно оглаживая через его плотную ткань завёрнутую в бумагу пиццу.

– Поделюсь с друзьями, – заботливо сказал он. – И для Лариски надо тоже приберечь пару кусочков…

Ася вскинула брови, не в силах удержаться от улыбки.

– Для той самой Лариски, которая утомила тебя своими влюблёнными преследованиями?!

– Нет, вообще-то она хорошая, – смущённо опустив ресницы, сказал мальчик. – Только дура. Ну, как все девчонки…

– Да ты шовинист, оказывается! – ахнула она, но он только непонимающе заморгал глазами.

Распрощавшись с Никиткой, Ася спросила у директора, можно ли ей переговорить с ним с глазу на глаз. Тот слегка удивился, но всё-таки пригласил её в свой кабинет.

Она не стала ходить вокруг да около, а сразу задала интересующий её вопрос – какие документы потребуются для того, чтобы усыновить мальчика, и как много времени это займёт.

Морально она готовила себя к разочарованию – так легче было бы справиться с суровой действительностью. Однако директор неожиданно обрадовал её.

– На самом деле, процесс усыновления в настоящий момент и в конкретной ситуации – это сущие пустяки, – пожевав губами, выговорил он. – Ну, конечно, пустяки по сравнению с тем, сколько сил и формальностей требует эта процедура в обычное время. Однако сейчас детдом на грани расформирования, вы сами понимаете. Так что я просто могу… скажем так… закрыть глаза на какие-то бессмысленные бюрократические моменты.

Он многозначительно замешкался, словно давая Асе время и возможность оценить широту его души. Она не сразу поняла, что он имеет в виду, и поначалу истолковала это превратно.

– Может, вам денег дать? – спросила она в лоб, чуть понизив голос. – Сколько?