Над тёмными водами (СИ)

Германия пристально покосился на Японию, улыбнувшись немного шире. Его голубые глаза были прищурены, из-за неровного освещения, которое давал костёр, казалось, словно они светились в сумрачном полумраке, что проник через внезапно распахнувшееся окно, впустив в помещение ледяной ветер, тревожащий пламя в камине. Кику поёжился от холода, подошёл к окну, ощущая, как морозный и колкий воздух дует в лицо, заставляя мурашки бегать по телу. Только закрыв его, Япония почувствовал, как пришедшая с открывшимся окном тревога исчезает прочь: было в этом обыденном действии что-то мистическое и он долго не мог заставить себя отойти к камину и перестать смотреть опустошённым взглядом в тёмное стекло, за которым разворачивалась настоящая метель. На секунду Хонде показалось, что на улице кто-то бродит, описывая круги вокруг дома, всматриваясь горящими глазами прямо ему в душу, утробно рыча и вздымая шерсть на загривке. Япония ничего не видел за окном, но в глубине души ощущал скрытую угрозу, которая, возможно, даже не в ближайшей тысяче километров, но определённо дышит в спину, придерживая в руках нож, чтоб вонзить его Хонде прямо в рёбра. Япония отошёл от окна, повернулся к Германии, что всё так же сидел в кресле, не сводя глаз с Кику. Тревога резко отступила, даже дышать стало легче. Спокойно сев в соседнее кресло, Кику уставился в огонь.

Германия закашлялся, возвращая Японию в реальность: Кику неспокойно поёжился, наблюдая за тем, как Людвиг прикрывает лицо рукой, практически задыхаясь от приступа кашля, еле успевая вдохнуть и едва заметно содрогаясь. Хонде показалось, что он переживает те же самые ощущения, которые испытывал при встречах с Италией. Та же тишина, пропитанная тяжёлой и мрачной атмосферой, то же близкое ощущение смерти, словно он находились в одном помещении с покойником. В некотором смысле оно так и было, но каждый раз понять кто именно из них мертвец для Кику было сложнее всего. В идеале никто не должен был умирать. Япония поёжился в кресле, тяжело вздыхая. Германия перестал кашлять, тихо хмыкнул и повернулся к камину. Кику невольно спросил себя, было ли то же самое с Италией. Хонда непроизвольно ощутил холод окутавшего его одиночества, перебиваемые разве что ужасом перед чем-то неизвестным. Поднявшись на ноги, Япония медленным шагом подошёл к Германии, устало взглянул ему в глаза, сразу же отведя взгляд в сторону. Обречённо вздохнув, Япония сел в то же кресло рядом, уткнувшись лицом в плечо Людвига, шумно всхлипнув, чувствуя, как горло давит от печали, во рту осел привкус крови и желчи, руки задрожали, в коленях затрясло. На глаза впервые за долгое время навернулись слёзы, а пальцы судорожно вцепились в рубашку Германии. Последний тихо цокнул языком, медленно выдыхая, нерешительно запустив пальцы в волосы Хонды, поглаживая его по голове, как послушного щенка. Свободную руку он положил на запястье Японии, потом неспешно взял его за руку. Япония никак не реагировал, периодически содрогаясь: на него снова накатило чужеродное чувство, подобное шипящему бурному морю. Холод одиночества лишь усилился, Кику ощутил немой всепоглощающий ужас, распространяющий бессильную дрожь по всему телу. Лихорадочно вдыхая воздух, Япония вцепился сильнее в руку Людвига, пытаясь побороть иллюзорное чувство падения, головокружение и тошноты. Германия тяжело вздохнул, поглаживая Хонду по голове, что-то приглушённо нашёптывая, пока Япония не успокоился. Он пережил то же самое, что было в Хиросиме — когда она ещё существовала. Непреодолимый вал эмоций, сбивающий с ног, сжимающий горло, забивающий лёгкие и пробивающий насквозь, оставляя после себя чёрную, изголодавшуюся бездну в сердце, а после мгла разрослась, поглощая Японию полностью, не оставляя ничего. Перегрузка нервной системы влекла за собой апатию и усталость. Заныли фантомной болью пара ожогов на спине. Каждое воспоминание о прошлом заставляло боль возобновляться с новой силой.