Над Волгой

— Пожалуй, пойду-ка я сам, — решил Юрий, отпуская Русанова. — Нахулиганите — ив кусты! А из беды вытаскивать — Брагин. Подождите меня здесь. Да тихо, смотрите!

Наскоро пробрав ребят, Юрий побежал искать Петра Леонидовича. Такая уж должность комсорга — улаживать неприятности.

Впрочем, Юрий был рад, что ребята снова ему подчиняются. Вот, не к Новикову обратились за помощью!

Андрей Андреевич, оставив семиклассников, направился в кабинет директора. «Твой корабль, капитан, сидит на мели. А пора кораблю тронуться в плавание», — подумал он и вошел в кабинет.

Сегодня директор пригласил учителей седьмых классов на совещание. Когда Андрей Андреевич вошел, учителя уже собрались.

Математик, полузакрыв глаза, отдыхал в кресле. Андрей Андреевич сел рядом с ним. Он видел — длинные бледные пальцы Петра Леонидовича беспокойно задвигались: постучали по коленке, погладили ручку кресла.

— Голубчик, Петр Леонидович! Ребята чувствуют себя виноватыми перед вами, — сказал Андрей Андреевич.

Математик дернул плечами и ничего не ответил.

Директор объявил заседание открытым. Речь шла о весенних экзаменах.

— Товарищи, мы заканчиваем пятый послевоенный учебный год, — сказал директор и, подняв на лоб роговые очки, сделал короткую паузу.

Директор знал силу своего коллектива, но знал и все его слабости. Вон добродушная Гликерия Павловна мирно греет на солнышке спину. Подосадовав на то, что не успеет вовремя приготовить ужин своему Ивану Арсеньевичу, с удовольствием сидит на собрании, надеясь чему-нибудь здесь поучиться.

Петр Леонидович, насупив брови, скучно разглядывает узоры ковра под ногами. У Ирины Федоровны, напротив, чуть испуганное ожидание во взгляде. Директор решил поговорить обо всем. И о том, что учителю со старым багажом век не прожить. Надо в гору шагать, Гликерия Павловна! Географичка обиженно подожмет румяные губки, проворчит что-нибудь вроде «как знаем, так и шагаем», потом грустно кивнет головой и согласится.

Или вот Петр Леонидович…

Умный учитель, а с классом разлад. Класс виновен, но, должно быть, и учитель не ищет путей. А Ирине Федоровне надо сказать, что одними красивыми лекциями грамоте учеников не научишь.

Когда очередь дошла до седьмого «Б», Андрей Андреевич услышал вопрос, которого ждал:

— Кажется, в классе движения пока не заметно?

— Пока мало заметно, — ответил Андрей Андреевич.

— А пора бы сдвинуться с места, — повторил директор почти те же слова, которые совсем недавно Андрей Андреевич сказал себе сам.

Едва речь зашла о седьмом «Б», математик резко выпрямился в кресле.

— В этом легкомысленном и неприятнейшем классе… — начал он тонким от раздражения голосом.

— Седьмой «Б» неприятен! — всплеснув руками, воскликнула Гликерия Павловна. — Чем он вам не пришелся по сердцу? Седьмой «Б»… Ну и ну!

— Если в классе ходят на головах…

— Да ведь дети! Ребятишки еще! — укоризненно прервала Гликерия Павловна. — Андрей Андреевич, что вы молчите? Плох ли ваш класс?

— Плох, Гликерия Павловна.

— Ну и ну! Да чем, объясните!

— Класс плох тем, Гликерия Павловна, что недостаточно хорош, — ответил Андрей Андреевич.

— Самокритика! — понимающе кивнула Гликерия Павловна и обмахнула кружевным платочком разгоревшиеся щеки.

— Позвольте, товарищи, и критикой заняться, — желчно заговорил Петр Леонидович. — Вы, Андрей Андреевич, мастер. Вы два месяца в классе. Мы надеялись — с вашим приходом дела сразу повернутся по-новому. Однако где перелом, я вас спрашиваю? Нет перелома! Ваш класс требует крутых и решительных мер. Где эти меры? Андрей Андреевич, извините меня, вы либерал — ваш класс скоро на головы встанет… Извините, я высказался и хотел бы услышать ответ.

— Крутых мер не знаю, в мгновенные переломы не верю, — ответил Андрей Андреевич.

Петр Леонидович откинулся в кресле, лицо его приняло безразлично-скучное выражение.

«Чего от вас ждать, в таком случае?» — говорило это погасшее лицо.

— Твое предложение, Андрей Андреевич? — обратился директор к старому другу.

Они тридцать лет проработали вместе в школе. Кто-кто, а уж директор знал, что от Андрея Андреевича есть чего ждать.

— Я не всё сразу увидел в классе, — ответил Андрей Андреевич. — Теперь кое-что в нем разглядел. В классе много хороших ребят. Все в разброде. Каждый сам по себе. Пора организовать актив. Класс пойдет за активом. Единственный путь для всех классов и школ, но… требует времени.

— Зачем вам создавать новый актив, когда он у вас уже есть? — брюзгливо возразил математик. — Юрий Брагин! Чем не актив?

— Один — не актив. Один в поле не воин, да и воин, пожалуй, не тот.

Петр Леонидович решил больше не вмешиваться. Разговоры и разговоры! Довольно он их наслушался!

Он так и промолчал бы до конца собрания, если бы внимание его не привлек молодой и немного застенчивый голос:

— Позвольте мне внести предложение.

Петр Леонидович поднял глаза. Говорила председательница родительского комитета Анастасия Вадимовна Марфина.