Nada

Дамиль справился блестяще, и вскоре к нам потянулись посетители – чаще целыми семьями. Дамиль рассказывал о процедуре взятия анализа и о сущности наших исследований и просил подписать документы, а я брал мазки со внутренней поверхности щеки, подписывал и упаковывал материал. Меня поразило, что эта процедура, зачастую настораживающая местных, в этом затерянном среди гор кишлаке не встретила вообще никакого протеста. Наоборот, каждый принимал ее с таким благоговением, что мне на ум пришло причастие. После взятия мазка я вручал каждому маленький сувенир – картонный кругляш с логотипом «Генографики», и все, даже маленькие дети, горячо благодарили меня, клали мне на плечо руку и склоняли голову. Может быть, они на самом деле понимали значение нашего проекта? Да мало ли, – подумалось мне, – ведь здесь были люди, говорившие на нескольких языках, включая европейские! Как-то раньше мне в голову не приходило, насколько это невероятно для изолированного горного селения едва ли в сотню человек. Я уже стал жалеть, что не взял вакуумные пробирки для образцов крови. Но все равно, сохранить кровь без электричества почти неделю у нас не было возможности, так что я продолжал работать и тихо радоваться удаче. За три дня мы собрали данные по всем шестидесяти пяти мужчинам и пятидесяти двум женщинам селения. Это был невероятный результат.

* * *

А на четвертый день Дамиль пропал. Утром его не было в доме, и на мои попытки узнать о нем все только пожимали плечами. На следующий день, по плану, наша группа должна была возвращаться, и нам с Дамилем надо было быть на месте высадки. Ежедневно в полдень Дамиль поднимался на склон, где связь была лучше, и, возвращаясь, отчитывался. Я поискал спутниковый телефон – он, выключенный для экономии батареи, обычно лежал на верхнем сафе – и не нашел его. Я решил, что Дамиль ушел, чтобы связаться с группой пораньше. Время шло к полудню, а Дамиля все не было. Я решил как следует поискать телефон – вдруг он все-таки ушел не для связи, а я, как дурак, просижу все время зря. В отчаянии я начал шарить по верхним ярусам и зацепил небольшой смятый полиэтиленовый пакет, дважды перевязанный обрывком стропы, внутри которого было что-то вязкое и податливое, как пластилин. Через пленку просвечивала грязно-серая масса, очень похожая на опий-сырец. Какой же я был доверчивый слепой идиот! Я швырнул пакет и в бессильной ярости орал и метался по дому, проклиная и себя, и Дамиля, и всю эту затею.

Прооравшись, я уселся на земляной пол. За работой я не замечал особых перемен в Дамиле, но сейчас припомнил, что к вечеру он становился возбужденным и неловким, начинал зацепляться за опорные столбы нашего дома, все ронять и громко ругаться на своем языке – я списывал это на усталость и в такое время старался не пускать его в лабораторный отсек. Вскоре он ложился на свой саф и быстро затихал. Утром же он просыпался совершенно нормальным, и первая половина дня проходила спокойно.

Дамиля не было весь день. Когда я уже места себе не находил от бешенства, я услышал громкие мужские голоса у дверей. Я выскочил навстречу. Дюжий Явир нес Дамиля, перекинув через плечо. Вначале я подумал, что он мертв, но Явир слишком бережно для мертвого заносил его в дом. Пока мы с Явиром укладывали Дамиля на саф, вошел Динай.

– Эдру, Дамил болен. Он должен сильно лежать и много пить. Не волнуйся.

– Где он был? Где вы его нашли. Где телефон? Завтра нам надо уходить!

Но, как и все хитрые иностранцы, Динай тут же забыл все остальные английские слова и просто повторил, чтобы я не волновался.

Донт ворри, ага. Би хеппи.

* * *

Я не знал, что делать. Я решил, что попытаюсь сам выйти к месту высадки, а потом мы что-нибудь придумаем с Дамилем. Да что там, я был готов вообще его бросить! В конце концов, это его народ, вон как с ним носятся тут, пусть сам и разбирается. Едва рассвело, я вышел из дому, однако как ни бродил, так и не смог вспомнить, откуда именно мы пришли. Я пытался восстановить в памяти наш маршрут от того останца, где мы встретились с Динаем, картину селения сверху – и не смог. Тогда я стал разыскивать Диная, но его тоже нигде не было. Куда-то пропал и Явир, вообще не было ни одного знакомого мне человека, на мои вопросы все просто пожимали плечами и смотрели удивленно, как будто бы не они пару дней назад стройными рядами шли ко мне, не они послушно открывали рот для взятия мазка, не они корявыми буквами подписывали бумаги! Пробегав почти весь день, я обреченно вернулся в дом.

В доме воняло. Дамиль лежал в своем логове, разметав одеяла, весь в поту и в блевотине. Очень хотелось ударить его, но вместо этого я намочил тряпицу в оставленном нам жестяном ведре и стал приводить его в порядок. Он не сопротивлялся и почти не реагировал на мои действия.