Надейся (СИ)

Около двух часов, двигаясь вместе с воинами, Ветка пребывала в странной прострации. Если ранее учителя и говорили ей о том, что такое внутреннее молчание, и называли это пред-состоянием пробуждения особой силы, иньской силы человека, которая позволяет действовать изнутри энергетики и побеждать любого врага — Ветка не понимала, что это такое. Не думать удавалось в лучшем случае во время медитаций, ну минуту, ну две. А тут ей досталось два часа полного внутреннего молчания. Наверное, все дело в чистом воздухе и посте…

И когда наконец мысли снова начали выстраиваться в логические структуры, Ветка сочла, что теперь равна мастерам нейгун. Лишь бы не пришлось это проверять на практике.

Ветка изучила шею и уши выданной ей некрупной кобылки — и поняла, что, например, впервые в жизни едет на собственной лошади. Повертела головой — никто не обращал на нее какого-то особого, специального внимания. Но Ветке снова было комфортно среди эльфов.

Она тронула повод лошадки, ускоряя ее — и поехала вдоль растянувшегося воинства, разыскивая Мэглина. Однако из знакомых лиц первым попался Лантир. Ветка не любила брюнета, но лучше он, чем никого, к кому можно было бы обратиться по имени.

— Лантир, насколько длинным будет переход?

— Мы идем, ориентируясь на скорость пеших воинов и обоза, — сказал красавец брюнет. — Путь до Дейла у конного отряда или всадника налегке занимает целый день, если в пути ничто не задержит. У пешего войска — два дня, но так как у нас тяжелый груз, мы переночуем в пути дважды, и придем позже, но не изнуренные.

— Спасибо, что ответил.

— Рад помочь, — ровно ответил эльф.

Еще через два часа Ветка начала думать, что ее седло из великолепной кожи набито острыми камнями. Еще через два начала стараться ехать поодаль, так как ее голодный желудок громко ворчал. Сами эльфы ничего не ели. И к концу перехода девушка решила, что шаговые конные походы — это совершенно не ее, и не напрасно в свое время она не стала покупать путевку в горный Алтай.

Когда наконец воинство начало располагаться на ночлег, Ветка была в самом хвосте — там, где оставались лишь пара повозок обоза и пешие воины. Она едва дождалась, пока с одной из повозок ей дали пару тонких листочков лембаса, запила несколькими глотками вина, и на уставшей Зиме зарысила туда, где, по ее мнению, располагались отцы-командиры.

Шатер Трандуила уже установили, и вокруг, как и в прошлый раз, ставили легкие палатки для некоторых из его военачальников. Ветка видела, что это вопрос то ли случая, то ли выбора — Эйтар собирался ночевать на повозке, Лантир и вовсе под открытым небом, положив голову на седло (видимо, благодаря такой привычке он и успевал за всем и за всеми следить, подумалось Ветке). Лориенские эльфы и эльфы Ривенделла поставили себе отдельные шатры.

Ветка бродила в поисках Мэглина. Вот и знакомая палаточка — видимо, если тебе несколько тысяч лет, трудно менять привычки.

Ветка сунулась внутрь — Даэмара не было, только в углу лежал невзрачный серый плащ, в котором обычно ходил следопыт; Мэглин снял те доспехи, которые мешали бы спать, и устраивался на ночлег.

— Можно к вам?

— Можешь лечь посередине, — сказал Мэглин. Он снова походил сам на себя. — Сними доспехи, брось в середину плащ, и спи. Завтра будет веселье ничуть не интереснее сегодняшнего — еще один длинный переход.

— Трандуил меня простил, а ты нет?

— Трандуил никогда не простил бы тебя, если бы у тебя не хватило ума начать извиняться публично, — сердито сказал Мэглин. — Насколько я знаю Владыку, такого он не спускал никогда и никому.

— Публично ошиблась — публично извинилась, — сказала Ветка.

— Ты поставила его в точно такую же ситуацию, как с Эллениль и Тиллинель. Король не мог оттолкнуть тебя и показать свое истинное отношение — ситуация обязывала простить. Иначе его собственный народ счел бы его чрезмерно взбаламошным и предвзятым.

— Ну простил же?

— О валар, ну откуда ты на наши головы?.. Ладно.

— Ну простил же!

— Ты еще на одной ножке попрыгай. Или станцуй эту… как ее. Кадриэль.

— Да хоть фламенко. Я сейчас, возьму у кого-нибудь кусочек мяса, и сразу к тебе. Ты же разрешишь об тебя погреться?

— Ты полоумная, Ольва. Тебе говорили? И совершенно невоспитанная.

— Более того, — сказала Ветка, — я и не хочу воспитываться. Ну вот только руки буду держать при себе.

Ветка расседлала лошадь, отыскала у одного из костров жареного зайца, выпросила лапку, вернулась к Мэглину и уснула сразу, как только он обнял ее.

— Ты самый лучший, ты самый теплый, ты самый белый и пушистый, только очень строгий иногда… Мэглин, не пугай так меня больше, никогда не пугай, никогда не пугай.

Мэглин еле слышно рассмеялся, и крепче стиснул руки.

***

Ветка проснулась от настойчивого желания выйти на воздух, и, осторожно выкрутившись из-под рук Мэглина, выползла из палаточки. Воздух был морозным, и Ветка мгновенно замерзла, трусцой отыскивая место уединения. Благо, эльфийская обувь, хоть и не подходила для кадрили, позволяла прямо в ней и спать.