Надежда Дурова. Русская амазонка

Начальство сочло, что литовцы сражались храбро и заслужили поощрение. В штабе 4 го кавкорпуса было подготовлено представление на офицеров, особенно отличившихся, которые при атаках на неприятельскую кавалерию вели свои части в порядке и содействовали поражению неприятеля. В этом списке фигурирует и фамилия поручика Александрова. Он, как и все другие офицеы Литовского уланского полка (всего 15 человек), должен был получить «Монаршее благоволение» с записью об этом в своем формулярном списке. Но никакого поощрения литовцы не получили. Император список не утвердил.

10 августа 1812 года в полковом рапорте датирована одна примечательная фраза: «Запасной десятидневный провиант в сухарях употреблен в пищу». Долго везли его в полковых фурах и сохраняли до последней возможности. Но трудности в обеспечении продуктами заставили командование полка раздать сухари солдатам. Дурова тоже пишет об этом: «Солнце уже закатилось, когда мы стали на лагерь… только что успела сойти с лошади, как должна была опять сесть на нее. Подъямпольский сказал, что мне очередь ехать за сеном для целого полка. “Вот тебе десять человек от эскадрона; сейчас прибудут остальные, отправляйся с Богом! Нельзя ли, – прибавил он вполголоса, – достать что-нибудь съесть: гуся, курицу; сколько уж дней все один хлеб: до смерти наскучило!..”»

После Смоленска перебои с поставками продовольствия в войска приобрели постоянный характер. Голод, а затем и отсутствие воды, которую при отступлении армии искали повсюду, сделались спутниками солдат и офицеров в этом походе. В августе резко изменилась погода. Если в июле полки, отступая от Минска к Смоленску, изнемогали от 50-градусной жары, то теперь часто шли дожди, дули холодные ветры, температура воздуха все больше понижалась.

Но не эти обстоятельства сильнее всего угнетали русских, а отсрочка генерального сражения, за которую они открыто ругали Главнокомандующего Барклая де Толли. Первым вслух это сделал младший брат царя великий князь Константин Павлович, и был тут же под благовидным предлогом удален из армии. Но остановить подобного рода разговоры было уже невозможно.

«Мы все отступаем! – пишет с горечью Дурова. – Для чего же было читать нам, что государь не удерживает более нашего мужества. Кажется, не слишком большому опыту подвергли нашу храбрость, как вижу, мы отступаем в глубь России… Неужели нельзя было встретить и разбить неприятеля еще при границах государства нашего? К чему такие опасные маневры? Для чего вести врага так далеко в средину земли своей?..»

Генерал от инфантерии князь М. И. Голенищев-Кутузов, назначенный Главнокомандующим 1, 2 и 3 Западных и Молдавской армий, прибыл к войскам 17 августа 1812-го когда 1-я и 2-я Западные армии находились в селе Царево-Займище. Затем русские двинулись по большой Смоленско-Московской дороге дальше. Через пять дней, 22 августа, основные силы нашей армии начали сосредоточение в района села Бородино. Кутузов, осмотрев местность, нашел ее походящей для генерального сражения и приказал приступить к строительству фортификационных сооружений. Впереди в двух километрах от них, в верховьях ручья Чубаровского, располагалась деревня Шевардино. Здесь, на одном из холмов, также начали строить укрепление, которое могло препятствовать наступлению неприятеля на левый фланг русских позиций. Оно получило название «Шевардинский редут».

Для его защиты из состава 2-й Западной армии выделили отряд численностью до 12 тыс. человек (примерно 8 тысяч пехоты и 4 тысячи кавалерии) при 36 орудиях под командованием генерал-лейтенанта А. И. Горчакова. Он должен был прикрыть отход арьергарда Коновницына и задержать наполеоновские войска у редута для того, чтобы было завершено строительство укреплений на основной позиции и определено направление главного удара противника.

Войска Горчакова подходили к редуту под гул артиллерийской канонады, который раздавался со стороны Колоцкого монастыря. Здесь конница и пехота арьергарда вела упорный бой с авангардом «Великой Армии». Французская артиллерия громила русские колонны. «Бой ужасный! – вспоминал впоследствии его участник Д. В. Давыдов, командовавший тогда батальоном в Ахтырском гусарском полку. – Нас обдавало градом пуль и картечей, ядра рыли колонны наши по всем направлениям…»

Литовские уланы шли вместе с другими полками 4-го кавкорпуса: Ахтырским гусарским, драгунскими Киевским, Новороссийским, Харьковским и Черниговским. На пути из Ельни к Шевардино они также попали под обстрел вражеских орудий, отбивались от нападений вражеской кавалерии.

Согласно полковому рапорту в бою при селе Шевардино было убито 11 «товарищей» и 10 «шеренговых», 30 строевых лошадей, ранено 2 унтер-офицера, 11 рядовых и 18 строевых лошадей. Также пострадал один обер-офицер – поручик Александров из эскадрона полковника Скорульского. Он получил контузию от ядра и легкое ранение левой ноги.