Надежда после жизни

– Ты… кто ты и как оказался рядом с ней? – отец смотрит на Робина в упор, но тот выдерживает его взгляд.

– Я – Робин.

– И кто же ты, Робин? Ты ответил лишь на одну часть моего вопроса. Вторая часть… я жду!

Роб прочищает горло и твердо говорит то, что говорить не стоит.

– Сын Ксандера – мэра этого гетто.

– Ксандера?!

Глаза моего отца наливаются кровью. Его рука больно сжимают мое запястье и я постанываю, ощущая боль в руке.

Робин кидается ко мне.

– Вы делаете ей больно!

– Это твой отец сделал ей больно, когда убил ее мать! – бьет мне в самое сердце отец. Я задыхаюсь слезами и не знаю, куда мне убежать от всего этого.

– Я знаю. И она уже убивала меня из-за этого родства.

Брови отца делаются дугой. Теперь он поворачивается ко мне, ожидая мои пояснения.

– Я пырнула его ножом.

– Именно! – улыбается Роб и задирает край футболки. Небольшой шрам, который стал бледно-розовым цветом, словно ему уже больше года, идет от бока к животу. – Я умер.

– И почему же я говорю с мертвецом? – держит отец на мушке Роба. Тот даже не смотрит на дуло оружия, он просто ждет моего шага. Я должна рассказать отцу о такой возможности моего организма. – Надежда?!

– Я вылечила его лишь прикосновением рук.

Молчание оглушает. Отец ничего не говорит, но его трясет. Я такого не видела. Хладные очень спокойные и очень сдержаны. Но не сейчас.

– Идем и быстро. А ты, – кивает он в сторону Робина. – даже не думай сбежать и сдать нас своему отцу! Я не буду исправлять то, что убью тебя. Я не похож на свою дочь. Она похожа на свою мать.

– Я пойду с ней, – смотрит на меня Роб. Я стою рядом с отцом. Он прячет меня от него за своей спиной.

– Отлично. Значит, ты не так глуп, как кажешься. Быстро, нам надо покинуть это место.

– Куда мы? – я хочу знать наш маршрут.

– В первое гетто, только заберем твою тетку. Несс очень зла на тебя, но она импульсивна и может натворить здесь дел, если ее оставить.

– А что там, в первом гетто?

Отец уже ведет нас укромными путями к рабочему району. Через пару минут я уже вижу улочку, где живет моя бабушка. Фонари горят слабо и мы легко скрываемся в тени света, что они отбрасывают на асфальтовую дорожку. Она уже вся испещрена и требует замены. Но это не волнует правительство центра. Они здесь не появляются. Они лишь управляют им.

– В первом гетто есть тот, кто объяснит твою возможность. Скажи мне, с ней все было после этого хорошо? – внезапной обращается отец не ко мне, а к Робу.

Я глазами и жестами показываю ему правильный ответ: «Да, все хорошо!». Но Роб, видимо, очень правдивый молодой человек. Он говорит правду, которая может привести к очень неоднозначным последствиям:

– Нет. Не все. Ее температура… она поднялась и Надежда упала в обморок. Но потом…

– Что?! Что произошло потом?! – рычит отец. Его вены бугрятся под кожей, а мышцы находятся в напряжении. Он на взводе.

– Когда она была без сознания, то ее тело стало холодным… ледяным… словно, она…

– Что?

– Умерла! – я закатываю глаза. Вот, придурок! Я обещаю, что впредь буду осмотрительнее и тщательнее выбирать тех, кого надо будет спасать. Спасать буду тех, кто сможет держать язык за зубами.

– Надежда!

Я закрываю глаза, боясь посмотреть на отца.

– Нам нужно срочно в первое гетто!!!

Больше от отца ничего не слышно. Мы лишь спешим к дому.

Робин не отстает от меня.

* * *

Ванесса ждет нас уже у входа в дом. Она одета в широкие штаны с карманами по всей длине, свободной футболке, что заправлена в штаны и затянута ремнем. Она похожа на солдата, которого подняли по тревоге и поставили на караул.

– Где вы так долго были? И ты, – кидается она ко мне. – как ты могла уйти?! Надежда, ты должна быть более осмотрительнее! А это еще кто с вами? Сын Ксандера?! – бесцеремонно тыкает она в Робина. Он старается быть позади нас с отцом.

– Верно. Идем, нам некогда. Планы меняются.

– Что случилось? – теряет она интерес к нам с Робом. Все ее внимание теперь сосредоточено на отце. Он перезаряжает оружие, проверяя его. Оно идеально и готово поразить любую цель.

– У Надежды есть кое-какие особенности… из-за меня.

– Какие?

– Вот это и надо узнать. Быстрее! Где твоя мать?

– Она уехала к Оливеру.

– Ясно. Отлично.

Я решаюсь задать ему вопрос.

– А кто тот человек, что знает о том, что происходит со мной?

– Он когда-то работал в больнице рабочего района. Потом он уехал отсюда в другое гетто. Но это не суть. У нас есть десять секунд, чтобы принять решение: идти через официальный туннель или пробираться по выжженной земле, прячась ото всех?

Слышатся выстрелы и крики военных.

– Уже нет. Нам надо пробираться к стене! – решает за всех Робин, оглядываясь назад. Отец кивает ему. Кажется, он немного проникается симпатией к парню. Но до полного доверия еще очень далеко. Даже я не знаю, как отношусь к этому парню и почему он теперь рядом со мной?

– Верно. Идем. Ты с нами?

– Да, – с готовностью отвечает Ванесса. Она закидывает себе рюкзак на плечи и кидает такой же Робину. – Здесь спальные мешки и провиант.

Робин надевает свой и касается моей ладони своей рукой. Я переплетаю пальцы с его. Отец с Ванессой замечают это, я вижу их взгляды, но они молчат.