Надежда после жизни

– Считай, что я знаю, чем грозит всем твое появление подле Ксандера!

– Я не собиралась работать на него, – спорю я с этим огромным и сильным хладным. Он лишь крепче сжимает меня в своих руках и шепчет на ухо:

– Но работала бы, поставь он на весы тех, кого ты любишь.

– О ком ты? Отца и Линя отпустили, – сразу же отвечаю я.

– А его? – указывает он мне на затихшего на балконе Роба. Он наблюдает за нами, за тем как меня собираются увозить отсюда. – Он согласился учиться военной науке, лишь из-за тебя. Ему нужна была мотивация, чтобы он вновь вернулся к отцу – Ксандер ему ее дал.

– И что же это?

– Ты! – мне так хочется сейчас владеть руками, чтобы вмазать в довольную ухмыляющуюся рожу Петро.

– Он говорил мне правду! Пусти меня! – силюсь я избавиться из живых «оков» хладного. Но он лишь подкидывает меня и тут же заставляет замолкнуть.

– Куда? К нему? Обратно хочешь?! Но с твоим мальчиком будет всегда его отец. Его дополнение. Как твой отец всегда будет являться дополнением тебя. Это невозможно изменить. – я не скрываю своих слез. Петро это мало беспокоит. – Я тебе уже говорил, что когда ты признаешь для себя, кто ты есть на самом деле, то жить станет гораздо легче.

– Кажется, я никогда не узнаю значение слова «легче»!

Петро хмыкает и мы забираемся внутрь салона.

– Погоди, – кричит нам Роб. Он быстро спускается вниз и, пригибая голову, подходит к нам. Ко мне.

– Робин, я хочу тебе сказать… – взгляд Петро заставляет меня поостеречься от опрометчивых решений. Я не могу ему признаться в том, что верю ему и в том, что все еще люблю.

– Что, Надежда? – ждет он.

– Ничего. Прости. Ты что-то хотел?

– Да. Вот, возьми, – кладет он мне на грудь медальон: серо-черный камень с синими разводами. Он окантован серебром и подвешен на такой же серебряной цепочке.

– Спасибо. Только не нужно…

– Возьми, – говорит он мне, будто прощается. – Позаботься о ней, – с горечью в голосе просит он Петро.

– Можешь в этом не сомневаться!

– Верно. Если бы я сомневался хоть на йоту, то остановил бы этот чертов вертолет в эту самую минуту. А так… Спаси ее!

– Взлетаем! – командует Петро пилоту, поддерживая мою голову у себя на коленях. Сам же он не отводит взгляд от удаляющегося Роба. Как и я.

Двое смотрят на Робина, но его взгляд направлен лишь на меня.

Его губы произносят лишь одно слово. До меня доносятся отголоски, но мне хватает и их.

Он шепчет мне: «Люблю…».

Мы становимся точкой в небе, оставляя за собой базу.

* * *

Нас трое: я, Петро и пилот, который ведет вертолет. Он не слишком обращает внимание на то, что творится за его спиной. Он чаще переговаривается с базой, где за рацией сидит сам Ксандер. Он хочет контролировать все на свете.

– Да, все нормально, – отчитывается перед ним сухожильный паренек, заводя вертолет над кромкой леса. Мы его пролетели.

Петро склоняется ко мне, проводя подушечками пальцем по моей затекшей шее:

– Доверься мне! Молчи как бы больно тебе не стало, – приказывает он мне.

Я сжимаю рот так сильно, что сводит челюсти. Кивок…

Его пальцы сильно вжимаются мне в позвоночник и я чувствую раскаленный прут, который сейчас заменяет мне мой хребет. Он горит и распространяет тепло по всему телу. Я закусываю с силой губу, чувствуя вкус своей крови, чтобы не закричать. Боль заставляет выпучить глаза и сцепить пальцы ног…

Пальцы!

Я могу их чувствовать!

Шевелю, сгибаю, а затем выпрямляю. Они в порядке.

Мурашки бегают по затекшим ногам, перебегая в руки и обратно. Я вновь могу ими двигать. Они в порядке, но мне все еще трудно их привести в чувство. Их нужно размять.

– Я могу…?

– Тихо! – подносит Петро к моим губам палец. Я замолкаю, не веря в то, что я снова могу ходить.

Тем временем, Петро осторожно подбирается к пилоту и слушает очередной доклад. Тот его заканчивает:

– Да, Ксандер, мы пролетели над лесом. Еще немного и будет виден шестой гетто. Да, – кивает самому себе пилот, не видя махинаций за свой спиной. – Да, отбой!

Я успеваю лишь беззвучно открыть рот и закрыть его, когда Петро с ярким и характерным хрустом ломает ему шею. Пилот обваливается вперед, но хладный успевает подхватить его.

– Ты убил его? Убил?! Ты убил его! – истерю я. Петро уже сел на место пилота, а его столкнул в сторону. Сейчас на борту вертолета, где я лечу, находятся два живых и один мертвый. Число не изменилось, лишь качественно пострадал. Я не могу поверить в то как он хладнокровно и отстранено совершил это преступление.

– Молча садишься за второй штурвал и одеваешь наушники! – командует мне Петро. Я не согласна с ним.

– Он был ни в чем не виноват! А ты убил его! Убил! И они после этого не должны говорить, что мы – звери?! Что мы – чудовища?! Ты – убийца! Убийца!!!

– И что ты предлагаешь? Нужно было взять его с собой, где, наверное, последнее место-пристанище для всех хладных, что остались на земле.

– Что?! – я не верю в то, что слышу. – Есть еще? Хладные?! Их не уничтожили?!

– Нет.

– Я поверить не могу! Ты это серьезно?!