Надежда (Сергеевна)

В медотсеке ее ждал врач. За раздвижной полупрозрачной перегородкой на койке обнаружился Лео Ларсон. Выглядел он намного лучше, чем в их последнюю встречу. Вид у первого помощника с «Ордена Почетного Легиона» был просто цветущий. Ларсон полусидел на койке, облепленный датчиками. Полуобнаженный торс его был ниже груди до самых бедер закован в заживляющий корсет. Он улыбнулся Надежде, и та почему-то почувствовала, что тревога стала лишь сильнее.

— Присаживайтесь, — Гурий усадил ее в кресло, которое так сильно напоминало зубоврачебное, что взгляд невольно поискал бормашину и плевательницу. — Приступайте, доктор!

— Что вы хотите сделать? — Надежда напряглась, заметив, что доктор подошел к ней со шприцом.

— Я уже сказал, что прочел кое-какие документы, хранившиеся на борту пиратского корабля «Чудовище». Документы, касавшиеся одной операции. Так уж совпало, что я… м-м… именно ей обязан честью работать в Интергалакполе. Я когда-то жил на Земле. Вернее, на Луне. Мои дед и бабка переселились на Луну. Мои родители уже были луняне, хотя мы прекрасно знали, что являемся выходцами со Старой Земли. Я работал на таможне, когда Солнечную Систему посетили «черные» звездопроходцы. Они прилетели за… контрабандным грузом. Догадайтесь, что это был за груз.

Надежда догадалась.

— Да, это так, — Гурий все прочел по ее глазам. — Я пытался их остановить… Погоня привела меня в Интергалакпол… правда, космос оказался слишком велик, чтобы можно было отыскать следы пиратов и их весьма специфичного груза. Обязанности помощника командира полицейского расчета не давали мне полной свободы действий. Но я искал. Искал информацию, искал следы, искал тех, кто что-то видел, слышал или знает. Искал пять лет. Ну, и кое-что нашел… кое-кого.

Надежда стиснула зубы. Шприц действовал безболезненно. Только слегка нагрелась кожа в том месте, где к ней прижалась игла заборника.

— За пять лет я нашел четырех женщин, похищенных со Старой Земли, — как ни в чем не бывало, продолжал Гурий. — Это было нелегким делом. Землянок прячут. Им стирают память, чтобы они ничего не рассказали о своей прежней жизни. Порой им даже вживляют ложную память и делают пластические операции. Ответ на вопрос может дать только генетический анализ… Понимаете?

— Понимаю, — кивнула Надежда, наблюдая, как доктор возится с препаратами. — А с чего вы решили, что я — одна из них?

— Вас купили. На планете под названием Аукцион. И у вас четверо детей.

— Откуда вы…

— Про детей — это и так понятно. Землянки — самые плодовитые из женщин. И чаще всего их так и используют — для…м-м… увеличения численности населения в колониях. А про Аукцион мне рассказал майор Гравер. Он ведь был на той планете — отдыхал вместе с вашим… официальным хозяином, не так ли?

Надежда выругалась про себя. Она знала, что начальник форта недолюбливает Роя. Вот, нашел способ напакостить!

— И вы решили меня…спасти?

— Решил не я. Решил закон, — тон Гурия стал официальным. Он выпрямился, едва не встав по стойке «смирно». — По имперским законам все землянки, обнаруженные в пределах Великой Звездной Империи, подлежат обязательной добровольной депортации.

— Что?

— Старая Земля, ваша родина, — терпеливо принялся объяснять Гурий, — является особой зоной. Союз Двадцати Миров принял декларацию, которую поддержали Великая Звездная Империя и Лига Свободных Планет, а также несколько более мелких государств, либо находящихся под протекторатом империи, либо не так давно получивших независимость и еще не успевших создать свое собственное законодательство. Так вот, в той декларации провозглашается, что все женщины Старой Земли, как ее главное богатство, должны проживать исключительно на Старой Земле. Эта планета знаменита не только своими природными аномалиями — вокруг нее имеется зона так называемого «Я-эффекта», когда время идет с особенной скоростью, то замедляя, то убыстряя ход, а порой и вовсе в отдельных районах начинает идти вспять. Это, а также статус колыбели человечества, сделали Старую Землю особой планетой, которая является частью Солнечной Системы, входящей в Союз Двадцати Миров, но при этом ни в Систему, ни в Союз не входит… Между прочим, — усмехнувшись, добавил он, — это послужило главным камнем преткновения и для моей карьеры. Мне пришлось официально назваться марсианином, чтобы поступить в Интергалакпол.

— Почему? — против воли заинтересовалась Надежда.

— Причина в особом статусе планеты. Землян никуда не принимают на работу. Землянам не дают визы. Даже гостевые. Землянам не предоставляют политического убежища на других планетах. Считается, что это разбазаривает генофонд. И — вот парадокс — хотя мы с вами можем оказаться сопланетниками, вряд ли вы и я проживали на Старой Земле в одно и то же время… Ну, как там? — Гурий отвлекся от собеседницы и посмотрел на корпевшего над пробирками и микроскопами дока.