Надежда сильнее страха (СИ)

Я мало чего понимаю, но какое-то страшное предчувствие начинает меня переполнять. Обрывки их фраз складываются в ужасные предположения.

— Он, он их выведет, да? Он обещал, — вдруг поворачивается она к Питу. — Он ведь успеет?

В этот момент в комнату вбегает ещё один человек. Он крайне пытается сдерживаться, но видно, что у него дрожат руки.

— Сэр, Двенадцатого Дистр… — вдруг запинается он, — Двенадцатого Дистрикта больше не существует.

Комментарий к Глава 22

песни к главе: In this moment - Big bad wolf и Within Temptation - Dog Days.

https://music.yandex.ru/users/LadyKsu97/playlists/1017 - плейлист, в котором все песни, которые вдохновляли меня на написание (некоторые из них я кидала и сюда).

На этом конец второй части. Однако сама работа на этом, само-собой, не заканчивается)

Глава должна была выйти несколько ранее, но из-за относительного завала в университете просто не было времени на неё. Так что приношу извинения.

И да - я совершенно не знаю, когда выйдет следующая глава, ибо у меня, можно сказать, полное отсутствие адекватного плана следующей части. Единственное, что у меня есть сейчас - это кучка разрозненных эпизодов и идей. Если у вас вдруг есть какие-то идеи - милости прошу, можете их писать в комментариях. Буду только благодарна.

========== Часть Третья - Осколки революций. Глава 23 ==========

Controlling my feelings for too long

And forcing our darkest souls to unfold

And pushing us into self destruction

And they make me

Make me dream your dreams

And they make me

Make me scream your screams

Слишком долго контролируешь мои чувства

И открываешь самые тёмные из наших душ,

И толкаешь нас в саморазрушение.

Они заставляют меня,

Заставляют меня видеть твои сны.

Они заставляют меня,

Заставляют меня кричать твоим криком.

Muse — «Showbiz»

Это конец.

Так говорили все — каждый, кто только встречался мне тогда на пути. Каждый смотрел с примесью скорби и ненависти. И пусть всякие Эффи буквально кричали, что моя сестра и я — новоиспечённые мученики, но нет. Все нас ненавидели.

Во всяком случае, я так сама думала в те дни.

Мне отчаянно хотелось спрятаться, забиться куда-нибудь в дальний угол. Как-то раз я даже украла весь запас успокоительного и снотворного. У собственной сестры. Лишь бы только не оказаться вновь на той сожжённой Луговине, что стала вполне реальной. Лишь бы снова не блуждать в бесконечном тумане и не слышать предсмертные крики Ларса… Остина… Не видеть глаз умирающей Гриджины.

Эти первые подземные дни. Они были такими одинаково-мучительными, что я даже до сих пор не уверена, сколько времени прошло с той секунды, как планолёты Капитолия превратили Двенадцатый в пепел.

Я мало помню, что я делала. Мне кажется, что кроме той самой кражи таблеток, я вообще ничего не делала. Так и сидела, забившись в углу своей палаты, и думала о том, что моя жизнь закончилась. Я ни с кем не разговаривала. Пит и Рори заглядывали ко мне, но я даже не видела их. Врачи приставили ко мне престарелую неразговорчивую нянечку, чтобы я ненароком не покинула свою палату. Но я совсем не собиралась покидать свой угол. Первое время она даже пыталась как-то успокаивать меня, а потом просто стала сидеть со мной лишь для вида, подрёмывая в уголке. Я даже не спрашивала, где мы находимся. Я не хотела ни говорить, ни видеть в принципе этих мрачных, бледных людей в однотипных серых костюмах. Я не хотела видеть никого.

Через несколько дней после произошедшего ко мне пришёл Эртер. Он долго сидел на моей кровати, молчал. А потом, точно невзначай сказал, что привели какую-то девочку и что нужна моя помощь. Я тогда по очередному кругу переживала тот кошмар, в который, как мне казалось, обратилась моя жизнь. Я зачем-то все эти дни подряд представляла себе разрушенный Двенадцатый, а потом пыталась вспомнить, каким он был ещё буквально месяц назад.

Я ничего ему не сказала тогда. А он, точно обращаясь к нянечке, начал описывать случившееся. Он сказал, что девочку нашли поблизости от внешнего входа. Сказал о том, что она была сильно истощена и испачкана сажей. Я, молча, повернулась. Медленно, мучительно. Даже двигаться мне казалось почти запретным, но в этой обрывистой фразе «испачкана сажей» тлел какой-то важный смысл. Но какой я даже тогда не могла осознать. Эртер переспросил меня, я хотела махнуть рукой, но та зашлась в мучительной тряске. Он помог встать мне и, несмотря на возникшие протесты нянечки — он шикнул ей, что это была просьба самой Коин, — повёл в сторону смотровой. Я даже не стала спрашивать, кто такая эта Коин, тем более что у меня не было сил на разговоры. Я шла очень медленно, немного пошатываясь из-за того, что не могла даже расставить трясущиеся руки в стороны.