Надежды леди Коннот

Холодная ярость клубилась у него в груди. Анна – его родственница, его подопечная, и он как ее опекун не позволит, чтобы она пострадала. Он вычеркнул еще несколько имен в списке адвоката Уиггинса. К сожалению, пока он не напал на след убийцы Клайва Шерборна.

– Ничего, скоро я узнаю, кто он, – прошептал он в полумраке, идя по мощенной булыжником улице. – Одна ошибка – и я до тебя доберусь, подонок, и ты даже не будешь знать, что тебя ударило.

Глава 7

– Сефора, какой замечательный был вечер! – Мария положила голову на спинку сиденья в экипаже и вздохнула. – Я еще не встречала такого интересного человека, как мистер Адам Стивенейдж, хотя, по правде говоря, твой лорд Дуглас гораздо красивее.

– Вовсе он не мой, – проворчала Сефора, и Мария рассмеялась.

– Все мужчины, с которыми ты знакомилась, тут же влюблялись в тебя по уши. Почему с ним должно быть по-другому? Как было бы хорошо, если бы ты бросила этого зануду маркиза Уинслоу и полюбила лорда! Вспомни, когда-то ты была смелее! Ты любила рисковать.

Мария говорила правду, с годами Сефора стала замкнутой, осторожной. И все чаще замечала вспыльчивость Ричарда, которую тот все с боMльшим трудом от нее скрывал.

Но… бросить все, повинуясь сиюминутной прихоти, ради мужчины, который не сказал ей ни одного нескромного слова?! Конечно, Дуглас улыбался ей и брал ее за руку, но он почти наверняка брал за руку много других женщин – и не только за руку. Сефора вспомнила поцелуй в саду, свидетельницей которого она стала на давнишнем балу. Фрэнсис Сент-Картмейл перебирал пальцами волосы красотки, которая так и льнула к нему.

На поверхность всплыла еще одна тревожная мысль. Что он ответил, когда она спросила, убивал ли он? «В тот раз я никого не убивал»… А в другие разы? Страшно думать о том, что он кого-то лишил жизни.

Однако и союз с Ричардом больше не казался ей тихой и безопасной гаванью. Впрочем, и остальные его достоинства больше не впечатляли.

Все изменилось. Прежде всего – ее восприятие. Испарилось доверие к нему, убежденность в возможности счастливого будущего с человеком, который готов был позволить ей утонуть!

– Сефора, ты слишком много думаешь. – Когда она повернулась к сестре, то увидела, что Мария пытливо смотрит на нее. – Ты слишком много воображаешь. Прямо слышу, как работает твоя голова. Почему бы тебе просто… не отдаться на волю чувства и не следовать велению сердца?

– Потому что на меня рассчитывают. Потому что мы с Ричардом дружим с незапамятных времен, и я причиню ему боль, если… – Она замолчала, испугавшись признания, которое едва не слетело с ее губ.

– Если ты разорвешь помолвку и скажешь ему правду?

– Какую правду?

– Что ты его разлюбила уже давно, только по доброте душевной не хотела в том признаваться!

– У него умирает отец…

– Ты тоже умираешь! Умирает твоя душа! Мама и папа так рады, что ты выходишь за человека, который скоро станет герцогом, что не замечают, какая ты грустная. Сегодня у Уэсли ты выглядела совсем по-другому. Рядом с Фрэнсисом Сент-Картмейлом ты снова стала счастливой, и если ты будешь уверять меня, что это не так…

Мария вдруг замолчала и посмотрела в окошко.

– Возле нашего дома карета Уинбери. Ты сегодня ждала Ричарда?

Сефора покачала головой. Половина шестого. Слишком рано для его вечернего визита; она думала, что сегодня он весь день будет занят на важной встрече с поверенным своего отца.

– Сефора, еще более странно, что мама стоит у окна и смотрит на нас и вид у нее очень расстроенный.

Элизабет Коннот промокала глаза платком. Рядом с ней застыли и другие фигуры. Страх сковал сердце. Неужели отец заболел? Или дяде Джеффри стало хуже?

Спустя много времени Сефора будет вспоминать тот миг и поймет: она совсем не беспокоилась за самого Ричарда. Знаменательно, учитывая то, что последовало потом.

Но пока лакей распахнул дверцу, и они поднялись на крыльцо, вошли в дом, где все горевали.

Ричард вышел ей навстречу с красными глазами.

– Любимая, папа умер час назад. – С этими словами он взял ее за руку и крепко сжал. – Сефора, я могу думать только об одном: как я рад, что ты здесь со мной! Вместе мы преодолеем грусть, а в одиночку я, похоже, не справлюсь… – При последних словах он едва не разрыдался.

Ричард любил своего отца – и Сефора тоже его любила. Герцог был хорошим человеком, настоящим мужчиной, добрым, честным и порядочным. Ее глаза наполнились слезами. Она заплакала, а Ричард положил руки ей на плечи, прижал ее к своей груди и сказал, как любит ее.

– Любимая, как хорошо, что мы есть друг у друга. Мы все переживем, обещаю. Папа бы этого хотел.

Ее родители, обычно ревностные сторонники приличий, дружно отвернулись, погруженные в собственное горе, а Мария стояла рядом, ломая руки.

– Не сомневаюсь, что переживем, Ричард. – Сефора подумала, что в ее словах нет того, на что надеется и в чем нуждается ее жених, но она просто не могла заставить себя сказать большего.

Все смешалось. Горе должно было сблизить их, а она чувствовала, что все сильнее отдаляется, словно шляпа, которую уносит ветер… Тесемка лопнула, и связь разорвана.