Надежды леди Коннот

– Значит, у вас не осталось никого из близких? Сегодня в церкви… – Она вспомнила пустоту на его половине. – Люсьен Говард сказал, что он и его друзья вам заменяют родственников… однако друзей тоже не было.

Он наклонился к ней и взял ее за руку. Его пальцы оказались такими же ледяными, как и у нее.

– Дэниела Уайлда и Гейбриела Хьюза сейчас нет в Лондоне, а у меня не было времени ждать их возвращения. В школе я почти все каникулы проводил у них. В имении Дугласов было одиноко, да и слугам нужно было дать отдохнуть. Мне не хотелось, чтобы слуги открывали большой дом для одного маленького ребенка; и я радовался, что могу поехать туда, где найду большую семью и смех.

– Но ведь у вас были опекуны?

– Мой дядя и его жена, но они были строгими и занятыми людьми; мои потребности не слишком их занимали. Видите ли, своих детей у них не было…

– Значит, вы страдали от одиночества?

Он улыбнулся:

– Да, наверное. Не думаю, что рассказывал кому-нибудь о своем детстве столько, сколько вам, и если вы…

Он вдруг замолчал, и на его лице отразилось полнейшее изумление. Он посмотрел в окошко, схватил трость и постучал в потолок.

– Стойте! Остановитесь!

Экипаж резко встал, и новобрачный спрыгнул вниз, на ходу достав из-под сиденья нож. Узкое лезвие блеснуло на солнце.

– Ждите меня здесь, – бросил он жене.

Но Сефора тоже спрыгнула на землю и побежала за ним, стараясь не отстать. Им приходилось пробираться между экипажами. Сефора подобрала юбки, чтобы легче можно было догнать его.

Впереди какой-то мужчина тащил маленькую девочку, прижав ее к себе одной рукой. Она кричала, извивалась и лягалась. В какой-то момент похититель грубо ударил ее по лицу, заставив замолчать. Лорд, который бежал к ним, излучал ярость. Перед ним все расступались.

После того все движения показались ей замедленными: Фрэнсис Сент-Картмейл замахнулся ножом; похититель выпустил девочку и тоже достал нож. К нему присоединились еще двое; они дрались ожесточенно и яростно. Один упал; по его ноге текла кровь. И тут третий нападающий выстрелил в лорда Дугласа из пистолета. Пуля попала в плечо; Фрэнсис схватил девочку и упал. Сефора слышала крики зевак и испуганный плач девочки. Она ошеломленно смотрела в бледное лицо молодого мужа, который упал к ее ногам и, тяжело дыша, неподвижно лежал на грязной брусчатке.

Человек с пистолетом наклонился, пытаясь вырвать у графа девочку, но Сефора упала на них сверху, прикрывая собой. Ее пышная шелковая юбка стала отличной завесой; правда, скоро юбка окрасилась кровью.

Она тоже закричала как можно громче; ей показалось, что она заметила в толпе зевак знакомое лицо. Она прижимала к себе дрожащее детское тельце. Один из похитителей со всей силы пнул ее пониже спины.

А потом их противники убежали; они унесли с собой раненого. Пострадавших окружала небольшая толпа. Зеваки, разинув рты, пялились на результат драки, не совсем понимая, что делать.

– Помогите! Пожалуйста! – еле слышно произнесла Сефора, ощутив резкий приступ боли и ужас от столь неожиданного оскорбления.

Девочка так рыдала, что Сефоре пришлось взять себя в руки. Ребенок требовал внимания, и они, взрослые, должны были защитить ее. Граф находился в сознании, но его плечо покраснело от крови, а лицо покрылось испариной.

– Анна! – Он судорожно озирался. – Она… жива?

– Здесь. Она здесь!

Решив, что Фрэнсис имеет в виду девочку, Се-фора обняла ее и увидела то, чего не замечала прежде. Те же светло-карие глаза. Тот же тип красоты. Тот же цвет волос и то же изящество движений. И тот же упрямый подбородок.

Его дочь? Его отпрыск? Еще одна тайна, которой он не удосужился с ней поделиться…

Ее брак распадался на беспорядочное нагромождение лжи и недосказанности, хотя больше всего ее заботило его прерывистое дыхание. Он попытался ослабить узел шейного платка.

Когда платок развязался, она поняла и кое-что другое. Под ним скрывался глубокий багровый шрам, врезавшийся в плоть. Он испытывал сильную боль. Ему причинили вред. Его чуть не убили… Так уже было прежде…

Она осторожно приподняла голову мужа; спутанные волосы были мокрыми. Потом она прижала ладони к кровоточащему отверстию в плече.

– Пошлите за врачом! – крикнула она; до приезда врача она отказывалась передать его на попечение других.

Первые часы после происшествия стали самыми тяжелыми. Их доставили в особняк Дугласов и Фрэнсиса подняли в спальню. Он еле дышал, из раны над ключицей хлестала кровь.

– Поднимите его! – распорядился врач Дугласов.

Несколько слуг осторожно сняли Фрэнсиса с постели и усадили в большое кресло.

Сефора была сама не своя от страха; зато Фрэнсис как будто ничего не боялся. Он спокойно сидел, окутанный болью и тяжестью своего положения, и старался дышать ровно. Спустя некоторое время врачу с помощью тугой повязки удалось остановить кровотечение, но любое движение по-прежнему причиняло Фрэнсису боль.

Глаза лорда были закрыты, темный шрам на лице проступил отчетливее, лицо покрылось испариной. Наверное, от шока. Сефора нашла в изножье кровати толстое шерстяное одеяло и укрыла его. Экономка миссис Уилсон велела молодому слуге разжечь камин.