Надежды леди Коннот

Ей хотелось спросить, откуда у него этот дневник, но что-то в его глазах ее остановило. Он выглядел несчастным; волосы, не стянутые в конский хвост, разметались по плечам. Шейный платок тоже был ослаблен, и она заметила сквозь тонкую ткань часть рубца, который шел через всю шею.

– Мне захотелось перед сном выпить горячего. Не хочешь ко мне присоединиться?

Он помедлил; на долю секунды Сефора подумала, что Фрэнсис откажется, но муж смягчился и кивнул. В ее комнате он казался особенно высоким, крупным и мужественным. Она с радостью усадила его в кресло у камина и разлила чай.

Глядя, как он осторожно берет крошечную фарфоровую чашечку, она улыбнулась, потому что от него пахло более крепким напитком – бренди или виски.

– Раньше в этой комнате жила моя сестра, – заметил он спустя какое-то время, и от удивления Сефора едва не пролила чай.

– Я думала, что ты был единственным ребенком!

Он покачал головой:

– Нет. У меня была сестра, на шесть лет старше меня. Ее звали Сара. В тот день, когда погибли родители, она была в Лондоне, в школе.

– А ты… Где был ты?

– Здесь. В то время у меня была слабая грудь; я выздоравливал после очередного приступа болезни. Правда, потом я больше не болел… во всяком случае, именно тем заболеванием.

– Кто рассказал тебе о том, что случилось?

Он отвел глаза, но она успела заметить в них боль.

– Никто. Просто мама и папа не вернулись ни в тот вечер, ни на следующий. Наконец приехал друг моего отца; от него-то мы все и узнали.

– Мы?

– Слуги и я. На следующий день наш семейный адвокат отвез меня в школу.

– И все?! – На нее нахлынула ярость; она слышала гнев в собственном голосе. – Отправить маленького ребенка, у которого большое горе, в школу, как… посылку, и ждать, что он будет в порядке? Какие отсталые, бездушные представления! Когда у меня будет ребенок, надеюсь, что… – Она замолчала, сообразив, что говорит, и дрожащими пальцами принялась листать дневник.

– Его вела моя сестра, но она умерла вскоре после родителей. Там выгравированы ее инициалы. Видишь? Теперь они совпадают с твоими. Я подумал, что тебе понравится.

С. С.-К. Сара. Сара Сент-Картмейл. Фрэнсис и Сара Сент-Картмейл…

Все больше и больше кусочков мозаики, составлявших жизнь лорда Дугласа, начинали складываться в цельную картину. Один кусочек объяснял другой, но над всем нависала мрачная давняя трагедия.

Что сегодня сказала Аметиста Уайлд? «Фрэнсис много лет был один, и я всегда надеялась, что брак станет для него спасением».

Он стольких потерял – и продолжает терять близких. Ничего удивительного, что он так заботится об Анне. Он взял ее под свое крыло и тогда, на улице, бросился на ее защиту. Даже доброта к бездомному шелудивому псу получила свое объяснение. Наверное, в детстве он тоже чувствовал себя таким же… неприкаянным. Нелюбимым… Отчего умерла его сестра? Спрашивать ей не хотелось.

– Если я снова начну писать рассказы, можно будет читать их тебе?

Он поднял голову и улыбнулся:

– А тебе бы хотелось?

– Только если ты не будешь надо мной смеяться и не посоветуешь прекратить.

– В свое время Сет Гринвуд сочинял рассказы о золоте и золотой лихорадке. Один он даже напечатал в газете в Хаттонс-Лэндинг, за что получил почетный диплом; он вставил его в рамку из старого отполированного дерева. Я прислал эту награду его матери.

– Каким он был – кузен Адама Стивенейджа?

– Очень жизнерадостным и энергичным. Мы с ним познакомились в Нью-Йорке, когда я только приехал в Америку. Он занимался сталью, но всегда мечтал найти золото. Поэтому, вооружившись остатками моих денег и подсказкой, полученной от одного умирающего священника, мы отправились на юг. Наняли фургон, чтобы его жене и детям было легче, и спустились по Фол-Лайн-Роуд между Фредериксбергом и Огастой. Через три недели мы приехали в Джорджию и собирались мыть золото на берегах Флинт-Ривер… той самой реки, в которой он погиб.

Сефора слушала как завороженная. Перед ней открывался совершенно другой мир; она вспомнила, как отец Ричарда мечтал увидеть дальние страны и другие океаны.

– Несколько недель назад один знакомый перед смертью сказал мне, что важнее всего в жизни – найти свое увлечение, дело, которому отдаешься со страстью… Похоже, Сету это удалось.

Фрэнсис кивнул и встал; пугающий шрам у него на щеке стал виден отчетливее в свете лампы над головой. Но глаза его были добрыми.

– Мы нашли золото. На вырученные средства я приобрел мануфактуры и выкупил заложенные родовые поместья. Но я бы отдал все за то, чтобы вернуть Сета и его семью.

Сефора порывисто встала и положила руку ему на плечо. Оно было теплым.

– Послезавтра я хочу уехать из Лондона в Колмид-Хаус, – сказал он. – Пора везти вас домой.

На следующий день Сефора получила письмо из дома; мать просила ее приехать во второй половине дня. Но когда она вошла в синий салон в родительском доме, сердце у нее упало.

Там сидел Ричард Аллерли и разговаривал с Элизабет. Увидев Сефору, он улыбнулся и встал. Мать тоже встала и быстро заговорила:

– Моя дорогая, я подумала, что настало время, так сказать, выложить все карты на стол. Вам нужно поговорить и выяснить отношения.