Надежды маленький оркестрик

Я сидел в апрельском сквере.
Предо мной был Божий храм,
но не думал я о вере,
а глядел на разных дам.

И одна, едва пахнуло

с несомненностью весной,
вдруг на веточку вспорхнула
и уселась предо мной.

В модном платьице коротком,

в старомодном пальтеце,
и ладонь – под подбородком,
и загадка на лице.

В той поре, пока безвестной,

обозначенной едва:
то ли поздняя невеста,
то ли юная вдова.

Век мой короток – не жалко,

он длинней и ни к чему…
Но она петербуржанка
и бессмертна посему.

Шли столетья по России,

бил надежды барабан.
Не мечи людей косили —
слава, злато и обман.

Что ни век – всё те же нравы,

ухищренья и дела…
А Она вдали от славы
на Васильевском жила.

Знала счет шипам и розам

и безгрешной не слыла.
Всяким там метаморфозам
не подвержена была.

Но когда над Летним садом

возносилася луна,
Михаилу с Александром,
верно, грезилась Она.

И в дороге, и в опале,

и крылаты, и без крыл,
знать, о Ней лишь помышляли
Александр и Михаил.

И загадочным и милым

лик Ее сиял живой
Александру с Михаилом
перед пулей роковой.

Эй вы, дней былых поэты,

старики и женихи,
признавайтесь, кем согреты
ваши перья и стихи?

Как на лавочке сиделось,

чтобы душу усладить,
как на барышень гляделось,
не стесняйтесь говорить.

Как туда вам все летелось

во всю мочь и во всю прыть…
Как оттуда не хотелось
в департамент уходить!

Послевоенное танго

Вяч. Кондратьеву

Восславив тяготы любви и свои слабости,
слетались девочки в тот двор, как пчелы в августе;
и совершалось наших душ тогда мужание
под их загадочное жаркое жужжание.

Судьба ко мне была щедра: надежд подбрасывала.

Да жизнь по-своему текла – меня не спрашивала.
Я пил из чашки голубой – старался дочиста…
Случайно чашку обронил – вдруг август кончился.

Двор закачался, загудел, как хор под выстрелами,

и капельмейстер удалой кричал нам что-то…
Любовь иль злоба наш удел? Падем ли, выстоим ли?
Мужайтесь, девочки мои! Прощай, пехота!

Примяли наши сапоги траву газонную,

все завертелось по трубе по гарнизонной.
Благословили времена шинель казенную,
не вышла вечною любовь – а лишь сезонной.

Мне снятся ваши имена – не помню облика:

в какие ситчики вам грезилось облечься?
Я слышу ваши голоса – не слышу отклика,
но друг от друга нам уже нельзя отречься.

Я загадал лишь на войну – да не исполнилось.

Жизнь загадала навсегда – сошлось с ответом…
Поплачьте, девочки мои, о том, что вспомнилось,
не уходите со двора: нет счастья в этом!

«С каждым часом мы старее…»