Читаем Надгробные речи. Монодии полностью

Речь написана на смерть императора Юлиана, погибшего 26 июня 363 г. н. э. во время сражения с персами в местности под названием Маранта. Это известие глубоко опечалило Либания, который был лично знаком с императором и состоял с ним в дружеской переписке. О своих переживаниях, вызванных смертью Юлиана, оратор упоминает также в других речах и в письмах (см.: Жизнь, или О собственной доле. 134—135; Письма. 1071, 1128, 1194, 1351 и др.). Из последних мы, в частности, узнаём, что это трагическое событие вызвало значительный перерыв в ораторской деятельности Либания, которую он возобновил лишь в 364 г. н. э. (см.: Письма. 1294). И «Монодия Юлиану», и «Надгробная речь Юлиану» (см. с. 75—134 наст, изд.) были написаны почти два года спустя после смерти императора, т. е. в 364—365 гг. н. э. (см.: Libanii opera 1903-1927/IV: 183).

<p><emphasis><strong>Либаний</strong></span><span></emphasis></p></span><span><p><strong>НАДГРОБНАЯ РЕЧЬ ЮЛИАНУ</strong></span><span></p>

Вероятнее всего, речь была написана Либанием в 365 году, то есть практически сразу же после «Монодии Юлиану», и так же, как и последняя, имела большой общественный резонанс (см.: Libanii opera 1903—1927/IV: 183). Об этом, наряду с прочим, свидетельствует тот факт, что почти столетие спустя Сократ Схоластик, автор «Церковной истории», посвятивший целый параграф своего труда обзору биографии Юлиана, демонстрирует прекрасное знание рассматриваемой речи Либания, с которым он полемизирует в оценке личности и деятельности императора (см.: III.1). «Надгробная речь Юлиану» составлена в соответствии с общепринятым каноном жанра эпитафия, но представляет особый интерес в том отношении, что является последним крупным нехристианским памятником этого жанра и в то же время — неким связующим звеном между классической греческой риторической традицией и позднейшим красноречием византийской эпохи. Кроме того, этот эпитафий можно рассматривать и как немаловажный источник наших сведений о Юлиане и его эпохе, дополняющий, таким образом, те разнообразные и подчас противоречивые свидетельства, которые оставили о ней многочисленные римские и византийские историки — Аммиан Марцеллин, Евтропий, Зосим, Сократ Схоластик, Созомен, Зонара и др.

<p><strong>«ЛИТЕРАТУРНЫЕ» НАДГРОБНЫЕ РЕЧИ</strong></span><span></p><p><emphasis><strong>[Перикл]</strong></span><span></emphasis></p></span><span><p><strong>[НАДГРОБНАЯ РЕЧЬ В ЧЕСТЬ АФИНЯН, ПОГИБШИХ В ПЕРВЫЙ ГОД ПЕЛОПОННЕССКОЙ ВОЙНЫ]</strong></span><span></p></span><span><p><emphasis><strong>Фрагмент «Истории» Фукидида (11.35—46)</strong></span><span></emphasis></p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

История животных
История животных

В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого. Вычитывая «звериные» истории из произведений философии (Аристотель, Декарт, Гегель, Симондон, Хайдеггер и др.) и литературы (Ф. Кафка и А. Платонов), автор исследует то, что происходит на этих границах, – превращенные формы и способы становления, возникающие в связи с определенными стратегиями знания и власти.

Аристотель , Оксана Викторовна Тимофеева

Зоология / Философия / Античная литература