Надломленный мозг

— Егор, открой! Я прошу тебя! Прошу тебя! Я умоляю тебя! Я знаю, что ты дома. Открой! Ты ошибаешься, Егор. Я ни в чем не виновата. Нам надо поговорить. Ты мне нужен, Егор. Я люблю тебя. Я тебя люблю! — Ногти скребли и скребли дверь, и она не замечала, как они ломались.

Слыша ее, Егор не открывал. Он не верил ей, он оторвал Ингу от сердца, потому что боялся ее. Теперь он знал, как ужасна его любовь к ней. Инга долго еще скреблась в дверь. Но, не дождавшись ответа, ушла, раздосадованная. В конце дня парень собрался с духом и набрал номер телефона Корозова. Услыхав голос Егора, Глеб не сразу узнал его. Это был другой голос. Надломленный и даже окостеневший. Он сказал:

— Нам надо встретиться.

Как человек тертый и умный, Глеб не стал уточнять детали, он задал только один вопрос:

— Когда?

— Немедленно! — поспешно произнес парень. — Я жду.

Встретив Корозова, Егор старался держать себя стоически. Видя его старания, Глеб делал вид, что воспринимал парня таким, каким тот подавал себя, хотя испуг и обреченность явно проступали на его лице. Немедля, без всяких вступлений, стоило только Корозову появиться в дверях, Егор выпалил:

— Я предлагаю заключить договор! Вы берете магазин?

— Вы хорошо подумали, молодой человек? — серьезно спросил Глеб.

— Это окончательное решение! — воскликнул парень. — Простите за то, что недавно я отказывал вам! Если хотите, я прямо сейчас подпишу любую бумагу.

— Такое решение надо принимать в состоянии полного рассудка, а вы теперь сильно потрясены смертью матери, — заметил Корозов. — Мне не нужно от вас сейчас никаких бумаг. Достаточно вашего твердого слова!

Взмахнув узкой рукой, Егор словно отрезал:

— Даю его!

Они стояли в прихожей друг против друга. Оба высокие, но один плотный и уверенный в себе, а второй узкий, с тонкой юношеской шеей и убитым выражением лица. Егор не приглашал Глеба пройти или сесть — он как будто совсем забыл о нормах приличия и гостеприимства. Опытным глазом видя, что парень сказал еще не все, что собирался сказать ему, Корозов ждал. Не торопил, пока внутри Егора вызревали нужные слова. Наконец это произошло — парень выдохнул:

— Я знаю, кто убил маму!

Брови Глеба приподнялись, он напружинился. Глядя доверительно, парень затоптался перед ним, дергая ворот красной рубахи и шаря руками по карманам брюк:

— Я в этом уверен!

Не задавая вопросов, Глеб расстегнул пиджак и закинул руки за спину. Опасаясь спугнуть откровение Егора, чтобы тот не замкнулся в себе, не подгонял. И парень продолжил:

— Это она! — Посмотрел чистым взглядом в глаза Корозову, ожидая его ответной реакции. — Это все она!

Нетрудно было догадаться, кого Егор имел в виду. Явно было видно, что парню трудно назвать имя, он медленно настраивал себя на это, разумея, что назвать все равно придется:

— Это Инга, — выдавил в конце концов.

Сам собой напрашивался вопрос о доводах для такого утверждения. Но в голову пришла мысль, что не надо ни о чем спрашивать, что Егор должен сам все объяснить. И парень, краснея и покрываясь потом, начал говорить:

— Я был свидетелем, как незадолго Инга угрожала маме в ресторане. Из-за меня. Мама не хотела, чтобы я женился на ней, а Инга сказала, что она перешагнет через ее труп! Тогда я серьезно не воспринял это — мало ли чего в запале не скажешь. Но теперь вижу, что она исполнила свою угрозу. И еще понял, что она всегда считала меня глупым мальчиком. Я и был таким идиотом. Совсем не соображал, что творил. Я готов был отдать ей все! Но мама решила иначе. Вы же знаете, она не захотела передать мне свою долю, решила продать ее вам! Когда я сказал об этом Инге, она была в бешенстве. Я только теперь понял: ей не я был нужен, а мои деньги. Какой же я дурак! Это Инга убила маму! Не из-за меня, а из-за того, что мама решила продать свою долю. Инга не хотела терять деньги! — Волнение Егора было сильным, иногда он сбивался с мысли, останавливался, лихорадочно ища ее, и снова продолжал. Завершая рассказ, как бы обобщил все. — Понимаете, убив маму, Инга хотела одновременно убить двух зайцев: выйти замуж за меня и получить все деньги! Но я порвал с нею, навсегда! — Он замолчал, достал из кармана носовой платок и нервически вытер пот со лба и с верхней губы.

— Вы полиции рассказали об этом? — прервав молчание, спросил Глеб.

Дернувшись, как от пощечины, Егор отступил и выговорил:

— Нет. Вам первому. Вы считаете, полиции тоже надо рассказать?

— Если вы хотите, чтобы виновный понес наказание, то обязательно, — ответил тот.

— Какое наказание они могут ей определить? — печально усмехнулся Егор. — Посадить в тюрьму? — Он вздохнул, с трудом собрался с духом и выпалил: — Ингу стоит убить так же, как она убила маму! — От этих слов по его телу побежали мурашки, однако он настойчиво повторил: — Да, надо убить!

В его словах Глеб уловил одновременно отчаяние и убежденность. Это поразило Корозова, и он настойчиво посоветовал:

— Сначала вы все-таки расскажите Акламину!

Минуту помыслив, Егор сделал короткий кивок головой:

— Я согласен.