Надо помочь Ральфу (СИ)

– Это не птичка, – с достоинством возразил Первоцвет. – Это Удар Радуги. Наш Боевой Петух. Исключительное право содержать его дарована нам королем Роминдесом, за вклад в победу над нечистью, в генеральном сражении на Диких Землях.

Вот так, скромно, но достойно представил петуха Первоцвет. И ран сержант, каким бы он ни был отважным, должен был, по мнению судьи, и всех остальных низушков, увянуть. А если и не увянуть, то «тему птички» закрыть.

Но ран сержант Гринг не увял. Детство у храброго и закаленного в сражениях наемника было трудным, в школе, оценок выше тройки, он не получал, уроки истории прогуливал, о короле Роминдесе и его подвигах ничего толкового вспомнить не мог… Наверно, поэтому и отнесся он к Удару Радуги без всякого уважения.

– Ты что хочешь этим сказать? На что намекаешь? – по тону, которым были заданы вопросы, можно было понять, что ответы Первоцвета сержанта Гринга совершенно не интересуют.

– Я хочу сказать, что Удар Радуги является символом нашей воинской доблести и славы.

– Птичку следует держать в курятнике…

– Это Боевой Петух…

– Петухи хороши только с лапшой и кетчупом…

Вот такой у них произошел раздражительный разговор. Что ни скажет Первоцвет, уважаемый судья и Южных Погребков, и Северных, ран сержант Гринг сразу ему поперек, что-нибудь противоположное выкладывает. Двадцать шесть лет судействовал Первоцвет и двадцать шесть лет никто с ним не спорил. Потому что все знают: с судьей спорить нельзя. Как он сказал, значит, так оно и есть. Согласен ты с этим, или не согласен, а принимай. Но ран сержант Гринг никакого уважения, ни к обычаю, ни к самому судье не соблюдал: все поперек и поперек. Низушки все это, воспринимали с обидой. И Боевой Петух, с многозначительным именем Удар Радуги, тоже обиделся. То, что сержант Гринг сказал, будто петухи хороши только с лапшой и кетчупом, его не тронуло. Удар Радуги знал, что он и без лапши хорош. А обиду за судью, своего попечителя и лучшего друга, гордая и воспитанная в духе справедливости птица простить не могла.

– Ко-ко, ко-ко-ко-ко! – Удар Радуги вытянулся во весь свой немалый рост, поднял гордую голову с высоким красным гребнем, тряхнул массивными алыми сержками и презрительно посмотрел на сержанта Гринга. – Ко-о-о! Ко-ко-ко! – Ко-о-о-о-о! – громко произнес он, так что его услышали все, и низушки и наемники. А затем, неожиданно, выдал такое заковыристое сочетание звуков, которое известными нам буквами изобразить совершенно невозможно. В общем – послал наш Удар Радуги сержанта Гринга, на своем птичьем языке. Послал очень далеко и в очень неприятном направлении. И конкретно посоветовал сержанту, чем тот, в своем «далеке», должен заниматься. Сделал это петух публично: при низушках и наемниках. Причем, был в это время Удар Радуги абсолютно трезвым. Так-то он позволял себе иногда принять небольшую плошку и закусить, тем, что насыпали. Но в этот раз: ни-ни, судья Первоцвет мог засвидетельствовать.

Низушки, народ тихий и мирный, толком, не могли представить себе, о чем заявил гордый петух. Они и выражений таких не знали. А наемники представили. За время службы, им пришлось побывать в разных местах и столько разного-всякого насмотреться и наслушаться, что вполне смогли представить. Поэтому весь строй наемников расцвел улыбками. Кто-то даже сказал: «Во дает! Ну и петух!» И еще кто-то сказал: «Вот это врезал!» А ран сержант Гринг, тем более, представил. И обиделся. Всякое за долгие годы службы наемником приходилось слышать сержанту Грингу. И в свой адрес, тоже, очень даже всякое. Но петухи его, еще, ни разу не посылали. И советов никаких не выкладывали… Однако, характер у сержанта был железный. Он и вида не подал. Как будто ничего оскорбительного не услышал. А на зловредного петуха даже не глянул, словно того и не существует. Но решил, что пора кончать и с недомерками, и с их нахальным петухом. Не стоили они того, чтобы тратить на них много своего, сержантского, времени.