Надрез

– Я мог бы убить ее. Желание было почти непреодолимым, но… я не смог себя заставить. Так она заняла мое место. И я не пожалел об этом решении. Иветта очень помогла мне, когда появилась ты. У меня был человек, который мог позаботиться о тебе.

У Лиз кружится голова. Она обеими руками ощупывает колонну, пытаясь убраться подальше от этого голоса.

– Что вам от меня нужно? – хрипло шепчет она.

– Ты сама знаешь, – отвечает Валериус. – Я хочу, чтобы ты умерла для меня.

Страх соляной кислотой разъедает ей кожу.

– Почему?

– Я тебе уже говорил.

– Из-за тринадцатого октября?

– Да. Но теперь это должно случиться раньше. По твоей вине. Это все твоя вина.

– Что случилось тринадцатого октября?

– Он тебе так и не рассказал, верно?

– Нет.

Тишина.

И вдруг в крипте загорается яркий свет. Лиз подслеповато щурится.

– Посмотри на меня, – требует Валериус.

Лиз смотрит на него, на разделенное на две части лицо.

– Это из-за твоего Габриэля я стал чудовищем. Это из-за твоего Габриэля отец запер меня в подвале. А ведь я только расправил крылья, только начал летать. Я был готов – готов! – войти в его мир. Я взлетел бы выше него, намного выше. Мой полет только начинался. А потом появился он, твой Габриэль. Ну и имечко! Нужно было сразу понять: Габриэль – как ублюдочный проклятый архангел Гавриил!

Глава 49

Берлин, 28 сентября, 06: 57

– А этот фон Браунсфельд, – говорит Габриэль, – что он за…

– Стой, стой! Не туда! – Дэвид взмахивает руками, показывая налево.

Габриэль резко проворачивает руль, и автомобиль вылетает с Кронпринцессинненвега на Ванзеебадвег. Старые шины «сааба» шуршат по мокрому асфальту.

– О боже, да что ж такое! Может, все-таки поедешь медленнее? Мне вообще-то эту машину нужно вернуть в целости и сохранности.

– Ладно. Так что за тип этот фон Браунсфельд? Почему Лиз брала у него интервью? – Габриэль вдавливает педаль газа в пол.

Дэвид держится за ручку дверцы и смотрит на приборную панель, где стрелка спидометра поднимается все выше.

– Он один из десяти самых богатых людей Германии, миллиардер.

– На чем же он заработал свои миллиарды?

– В сущности, трудно это отследить, но все началось в семидесятых-восьмидесятых. Тогда он занимался издательским бизнесом, потом вышел на телерынок, затем купил акции «Дьюи».

– Энергетического концерна?

– Да.

Габриэль молча меняет полосу движения и слегка задевает бордюр правой дверцей. Слышится скрежет, и автомобиль отшатывается влево, точно испуганная лошадь. Дэвид прикусывает губу.

– И ты говоришь, он тебя уволил? Значит, раньше ты на него работал?

– Я, как и Лиз, работал на канале TV2, который входит в его медиагруппу. Но Лиз работала по контракту, а я был на ставке.

– Отлично… – бормочет Габриэль. – А знаешь, кто еще работает на TV2?

– Кто?

– Юрий Сарков. «Питон» полностью обеспечивает охрану телестанции.

– Ты хочешь сказать, что Сарков и фон Браунсфельд знакомы? – Дэвид наконец-то отводит взгляд от стрелки спидометра. – Но какое это имеет значение?

– Я не уверен, но как-то это все взаимосвязано. Этот дом по адресу Кадеттенвег, 107, принадлежавший бывшей жене фон Браунсфельда, тридцать лет пустовал. Юрий пытался не пустить меня туда. И вся эта история о пленке, которую я якобы украл из сейфа на Кадеттенвеге! Почему Юрий ищет пленку, которая лежала в сейфе в доме бывшей жены фон Браунсфельда? Скорее всего, это та же самая пленка, которую Вал искал в лаборатории нашего отца. Что же на ней, к черту, такое? И главное, что Лиз нужно от фон Браунсфельда? И как ей удалось освободиться?

– Не понимаю. А еще я вот чего не понимаю: если Лиз действительно похитили, почему она тебе не перезвонила, когда освободилась? Я бы на ее месте первым делом именно так и поступил.

Габриэль кривится.

– Потому что у меня больше нет мобильного. Я ношу с собой ее телефон, но она-то об этом не знает. Наверное, она пыталась дозвониться мне по старому номеру, да и у этой Пьерры она твой номер узнавала…

– Но что ей нужно от фон Браунсфельда? Думаешь, фон Браунсфельд – это Вал? Может, поэтому Сарков не стал говорить нам его настоящее имя?

– Я так не думаю. – Габриэль качает головой. – Для этого фон Браунсфельд слишком стар.

«Сааб» летит к мосту, ведущему на остров Шваненвердер, и Габриэль убирает ногу с педали газа.

– Куда теперь?

– Вперед. Центральная улица – продолжение моста.

Слышится громкий всплеск – колеса «сааба» попадают в глубокую лужу, взметая метровой высоты фонтаны по обе стороны от машины.

– А что, собственно, случилось с женой фон Браунсфельда? – спрашивает Габриэль.