Надсада

Сидели они, привалившись друг к дружке, на диване и тем были счастливы. Оба уже пожившие на свете, много чего претерпевшие, испившие до самого донышка из чаши разлуки, испытавшие горькой муки безысходности, когда, может быть, и пошел бы куда иль даже полетел бы куда, но – некуда. Да и где их ждут не дождутся, и кому они нужны, кроме разве только самых близких им по крови людей.

В администрации нового правителя присаянского клочка сибирской земли происходила своя работа. Люди Кокорина не приносили сколько-нибудь обнадеживающих сведений, и доклады их сводились к общим местам, а Курицин требовал скорейшего результата.

Главный идеолог района Лис Харитонович Плешивцев, как окрестил Лисовца Владимир Белов, колесил по району, нацеливая работников культурного фронта на совершенно не свойственную им работу.

– А как мы еще с вами сможем качественно обслуживать население, если не будем знать, чем дышат люди, чем живут, о чем думают, чего хотят от жизни? – вкрадчиво втолковывал в клубе какой-нибудь деревни собранным по случаю его приезда одному-двум библиотекарям, баянисту и руководителю кружка кройки и вязания. – Только путем составления своеобразных социологических исследований и можем. А задача руководства районом – обеспечить вас необходимым оборудованием. Мы с вами обязаны помнить, что работники культурного фронта всегда на переднем крае жизни села.

Были розданы и формы отчетов предполагаемых исследований, проведение которых возложили на библиотекарей, как наиболее грамотную часть работников очагов культуры.

К новым инструкциям «идеолога» не везде отнеслись с пониманием, но после двух-трех показательных увольнений такая работа постепенно стала налаживаться и во вновь созданный Лисовцом информационный центр района потекли бумаги.

Слова Харитона Виленовича не расходились с делом. Уже через полгода все основные библиотеки района были обеспечены компьютерной техникой, что значительно упрощало работу по сбору и обработке информации. Проведены были и курсы по обучению пользователей той техникой.

«Отчеты» порой вызывали улыбку и сводились к пересказу обычных сплетен, но в то же время содержали в себе нужные сведения чуть ли не о каждой сельской семье.

– Мы не можем работать вслепую, – так же вкрадчиво втолковывал Вилен Харитонович и мэру Виктору Николаевичу Курицину. – Тот, кто владеет информацией, владеет районом. Мы обязаны знать о настроениях людей, о способах добычи семьями средств на пропитание, об уровне достатка, о наиболее авторитетных людях села, об отношении к власти, бизнесу, вообще к зажиточным гражданам. Мы должны иметь полную информацию о тех, кто живет за счет собственного труда, а кто приворовывает. О других сведениях я уже не говорю – они должны всегда быть под рукой руководителя районом. Как то: количество особей мужского и женского пола, детей в семьях, ветеранов, уровень образованности и тому подобное.

– Работайте, Вилен Харитонович, работайте, – намеренно переставлял местами имя и отчество Лисовца.

– Харитон Виленович, – мягко, с наклоном лысины, поправлял Лисовец.

– Да-да, Харитон Мэлорович…

Лисовец вставал и уходил.

– Вот путаник, так путаник, – поворачивался к находящемуся тут же Кокорину.

– Путаников таких еще поискать, – подтверждал Анатолий Алексеевич. – Но скажу тебе, уже в первые месяцы работы он принес мне на блюдечке с голубой каемочкой такие ценные сведения хоть о том же Владимире Белове, что я даже порадовался такому приобретению среди мне подчиненных. А ведь совершенно не знал район. Теперь в курсе всего, что происходит: у кого отелилась корова, кто и сколько на неделе вывез уворованного леса, кто, в какой деревне сломал ногу. Его культурные работники не дремлют и в Присаянском.

– Я же в хорошем смысле сказал. Такие ценные кадры нам сегодня особенно нужны. Что там, кстати, со старым Беловым?

– Ездил в Иркутск. О цели поездки не знаю. Думаю, она была связана с его участком. До архивных данных добрались, но пока нет ничего интересного, что могло бы пролить свет на интересующий нас вопрос. Правда, где-то в году 1911-м сообщается, что неким Фролом Безносым с подельником по кличке Цыган была вырезана семья старовера Ануфрия Белова.

– Вот-вот, это же прадед уважаемого Владимира Степановича, – оживился Курицин.

– Я это понял. Но за что вырезана – непонятно. Мы скопировали текст. Почитай, – протянул мэру бумагу.

– «Из донесения следственного управления Иркутской губернии от 17 июля 1911 года от Рождества Христова. На выселках старовера Ануфрия Белова, что в присаянской волости Н…ского уезда, вырезана семья упомянутого посельщика. Предполагается, что сие дело рук известного насильника Фрола Безносого и его товарища по кличке Цыган. Погублена вся семья за исключением младшего отпрыска Афанасия, сокрывшегося в зеве русской печи. Мотив неизвестен. Упомянутый Фрол Безносый находится под следствием, в отношении оного производится дознание».

Курицин в недоумении поднял глаза на Кокорина.

– Это все?

– Все.

– Ну и что с того?