Надвинувшаяся тьма

– Увертюра, прежде чем начнется симфония, – прошептала она. – Я напала на обе стороны, и теперь каждая считает, что виновата другая. Пока они будут заняты друг другом, никто не станет меня искать, и это даст мне необходимое время.

– Время для чего?

– Я готовлю длинную и сложную последовательность команд. Скоро я начну их передавать – как только ОДИН снова покажется из-за гор. Эти команды заставят его перейти на новую орбиту и зададут новые цели.

– Какие цели?

– Вулканы. – Сталкер бережно погладила Тома по голове. – Сегодня ночью ОДИН нанесет удары по сорока точкам горной цепи Тангейзера. И дальше по всему миру: вулканический лабиринт Декан[43], Сто островов…

– Но почему? – спросила Эстер. – Почему вулканы?

– Я снова сделаю мир зеленым.

– Что? – вскрикнул Том. – Задушив его дымом и пеплом, убив тысячи людей?..

– Миллионы. Том, не волнуйся так, твое бедное сердце не выдержит, а я мечтала, что будет с кем осмысленно поговорить.

– А я как же? – спросила Эстер, как будто боялась, что Сталкер хочет отнять у нее Тома.

– Пока ты не делаешь глупостей и не проявляешь агрессии, тебе ничего не грозит. Через неделю-другую ты, вероятно, умрешь с голоду. Никакой провизии здесь не осталось. Но до тех пор я буду рада твоему обществу. Анна всегда чувствовала, что наши судьбы связаны друг с другом, с той первой ночи на борту Стейнса…

Сталкер умолкла и оглянулась. В соседней комнате в путанице проводов замигала лампочка: красный, красный, красный.

– Нечестивым же нет мира[44], – прошептала Сталкер.

Селедка, всхлипывая, брел по берегу озера. Его Сталкер его ударила! А могла и убить. Она его вышвырнула. Ей больше не нужен бедный маленький Селедка. Да и никогда она им не дорожила по-настоящему. Он хлюпал носом и хныкал, спотыкаясь о камни, и в конце концов, оступившись, шлепнулся в озеро у самой кромки. От холодной воды перехватило дыхание, и он замолчал.

На том берегу пылающая, словно плавильная печь, «Дженни Ганивер» потихоньку затухала, превращаясь в приятно греющий костер. Селедка побрел вокруг озера к месту крушения. От дирижабля уже ничего не осталось, только похожий на ребра каркас и один искореженный раскаленный двигатель, но при взрыве большая часть содержимого разлетелась по берегу, и Селедка отыскал в тростнике несколько банок консервов. Этикетки, конечно, сгорели, но, если потрясти, внутри что-то заманчиво хлюпало. А в одной из них, прямоугольной (спасибо Хитрому Дикки![45]), оказались рыбные консервы – наверное, сардинки, – и к ней был прикреплен ключик-открывашка. Селедка открыл банку и слопал все, что в ней было, кусочки рыбы и вкуснющую соленую жижу.

От еды сразу сил прибавилось, и Селедка пошел шарить в тростнике, не попадется ли еще съестное. Вскоре он услышал среди валунов жалобные звуки:

– М-м-м-м-м! М-м-м-м-м!

Селедка подкрался ближе – он решил, что у них на корабле был товарищ, которого ранило при крушении и они его бросили (с них станется!). Но там, откуда раздавались звуки, оказался старик, связанный и с кляпом во рту. Еще одна несчастная жертва Тома и Эстер.

– Великий Поскитт! – ахнул старик, когда Селедка вытащил кляп, а потом: – Храбрый мальчик! Спасибо! – когда Селедка острым краем жестянки из-под сардинок перепилил веревку.

– Они в доме, – сказал Селедка.

– Кто?

– Эстер и ее мужик. Сталкер отвела их внутрь. Сказала – они ее друзья. Кому в голову придет считать Эстер другом? Да на ее лицо только посмотришь, сразу с завтраком простишься. Если, конечно, ты завтракал. Я вот не помню уже, сколько недель без завтрака. Мистер, помогите вот эту банку открыть!

Он обратился по адресу, сказал Пеннироял. Как только веревки упали, старик вытащил из внутреннего кармана пальто походный складной нож – потрясающий предмет! В нем были: открывалка для консервов, штопор, ножнички и орудие для извлечения камешков из швартовочных зажимов дирижабля, а кроме того – целый набор лезвий, которые быстро расправились с веревками на ногах. Селедка засомневался было, почему Пеннироял не упомянул о ноже, когда Селедка мучился, освобождая ему руки при помощи жестянки, но ему хотелось думать хорошо о новом друге, поэтому он объяснил все сотрясением мозга. На голове у Пеннирояла было несколько глубоких царапин. Кровь на лице застыла, как потеки варенья на пудинге (Селедку все еще занимали мысли о еде).

Они открыли три банки консервов. В одной оказались тушеные водоросли, в другой – рисовый пудинг, а в третьей – сгущенка. Ничего вкуснее Селедка в жизни не пробовал.

– Послушай, – начал Пеннироял, глядя, как он ест. – По-моему, ты умный парень. Знаешь, как отсюда выбраться?

– Воздушная яхта Попджоя, – ответил Селедка, вытирая с подбородка сгущенку. – Там, у дома стоит. Только я ее водить не умею.

– Я умею! Как думаешь, мы сможем ее умыкнуть?

Селедка облизал крышку от рисового пудинга и покачал головой:

– Ключи нужны. Без ключей моторы не заведутся, а без мотора в горах не полетаешь, правда?

Пеннироял кивнул:

– А где ключи? Просто интересно.