Наедине со Зверем

Я терпеливо жду, когда он сполоснёт свой внушительный орган, а затем без лишних предисловий беру член в рот. Мужчина рвано выдыхает, проникая пальцами в пряди моих волос на затылке, но не мешает мне скользить губами по нежной плоти в изначально взятом темпе. Помогаю себе рукой, дышу через нос, старясь вобрать в себя как можно больше, и сама наслаждаюсь процессом. Так сильно, что приходится стискивать собственные бёдра. Я вновь ощущаю себя неимоверно голодной и развратной. Пожалуй, я ни с одним мужчиной не чувствовала такого всепоглощающего удовольствия абсолютно от любых интимных ласк.

– На меня смотри, Вероника, – раздаётся хрипло через несколько минут.

Поднимаю глаза, стараясь не сбиться с ритма, но мои старания оказываются напрасными, потому что он сам начинает вбиваться в мой рот. Мне приходится обхватить пальцами его бёдра и сильнее расслабить горло, но дискомфорта я не ощущаю. Наоборот, моё собственное возбуждение растёт с нарастающей скоростью. Он был прав. Он, проклятье, был прав почти во всём.

Не даю себе зацикливаться на этих выводах и просто наслаждаюсь видом его потяжелевших век и чуть приподнятой верхней губы. Словно оскал. Хищный. Определённо я дала ему верное имя в своих мыслях.

Осмеливаюсь скользнуть ладонями к его ягодицам и с силой их сжать. Зверь с хрипом выпускает ругательство и тут же мощно кончает, прижимая моё лицо к своему гладкому паху. Мысленно улыбаюсь как довольная кошка, съевшая миску сметаны. Аналогия очень подходящая, кстати. И мне вновь хочется смеяться от собственной дурости. Но я глотаю семя мужчины, пока он не выскальзывает из моего рта.

Вытираю губы и уголки глаз от слёз и не удерживаюсь от шутки:

– Вот я и позавтракала.

Илья усмехается и дергает меня вверх, прижимая к своей вздымающейся от частого дыхания груди, а затем направляет нас под ласковые струйки воды. Обхватывает одной рукой мой затылок и обречённо выдыхает:

– Язык без костей, Вероника.

– Осмелюсь предположить, что тебе это нравится, – чуть сужаю я глаза.

– Ещё не решил, – сильнее сжимает он пальцами мои волосы и, резко склонившись к моему лицу, целует.

В груди вновь взрывается что-то обжигающее, своей горячей волной подкашивая мои ноги. Целуется он просто потрясающе… Жадно и властно, просто умопомрачительно. Как раз так, словно я добыча для того самого изголодавшегося зверя. Моего.

И тут мой Зверь резко разворачивает меня к себе спиной и, прикусив зубами кожу в изгибе моей шеи, пальцами одной руки проникает мне между складок. Я издаю самый грязный на свете стон, когда он умело давит на нужную точку и начинает вращение.

– А вот то, что ты, – выдыхает он мне в ухо, – всегда такая горячая и влажная для меня – нравится мне определённо.

Выдыхаю усмешку вместе с очередным стоном, а уже в следующий момент Илья поворачивает мою голову к своему лицу и вновь завладевает моим ртом.

О, это просто невыносимо…

Всё смешалось в сознании. Его язык, пальцы, мягкие губы, круговые движения. У меня не остаётся выбора, кроме как стиснуть бёдра, когда внутренности скручивает остро-сладкими спазмами. Илье приходится прервать поцелуй, чтобы удержать меня на ногах – так сильно меня взрывает.

Ужас, как круто.

– Хорошая девочка, – тихо посмеиваясь, хвалит меня Илья. – А теперь давай помоемся и съедим настоящий завтрак, – на последнем слове он выразительно играет бровями, вызывая мой беззаботный смех.

Глава 17

Когда мы возвращаемся в спальню, на столике дымится кофейник и горка свежих, подрумяненных тостов, а рядом стоят квадратные тарелочки с маслом и тем самым персиковым джемом.

– Можешь взять в шкафу что-нибудь из одежды, – предлагает Илья, сам накидывая на себя халат, до этого лежащий на кресле.

– Меня не смущает моя нагота, – хмыкаю я, но к шкафу иду.

– Знаю, – бросает он сухо, и я прикусываю язык. Проклятье, мне, что ли, совестно от того, что ему может не нравиться моя раскрепощённость? Или это его очередная внезапная смена настроения, а не недовольство мной?

Ладно, выдыхаем.

Выбираю лососёвого цвета рубашку, которая доходит мне до середины берда и застёгиваю пуговки, конечно, не все. Оставляю пару верхних в, своего рода, знак протеста. Душа требует.

Через несколько минут Илья вновь становится более человечным, выспрашивая о моём интересе к машинам и мотоциклам. Приходится рассказать ему, как я в детстве частенько каталась на рейсовом автобусе вместе с папой – он работал в то время водителем. Мама тоже всё время работала, а чтобы не оставлять ребёнка без присмотра, особенно в летнее время, она просила папу брать меня с собой. День за днём я каталась по одному и тому же маршруту, в перерывах слушая взрослые разговоры отца и других водителей о той или иной тачке. В конце концов и во мне эти разговоры начали вызывать интерес. Но не к обычным машинам, а к тем, в которых можно реально ездить с комфортом, потому что от «комфорта» автобуса меня, мягко говоря, уже тошнило. Хотелось отдыхать хотя бы визуально, просматривая фото солидных машин в браузере недорого компьютера.