Наедине

— Завязывай, — одергиваю Павла, теперь уже не сомневаясь, что с ним творится какая-то непонятная чертовщина, за которую ему впоследствии будет очень стыдно перед всеми присутствующими.

— Нет уж, я скажу все, как есть. Чтобы учить чему-то других, нужно прежде всего быть уверенным в собственных силах! Мне выпал уникальный шанс заявить о себе, а вы лишаете меня этого только потому, что сами когда-то потерпели неудачу.

— Он че, дряни какой-нибудь накурился?.. — вопрошает кто-то позади меня.

— Я ушел не из-за неудачи, — бросаю сквозь зубы, вынужденный оставаться в зале, раз уж сам Пашка не двигается с места.

— А почему же тогда? — Павел продолжает напирать. — Я интересовался вашими заслугами, и сейчас просто не могу понять, как можно было завалить все это, совсем чуть-чуть не добравшись до вершины?

— Бывает, жизнь загоняет тебя в такие условия, когда продолжать становится невозможно. — мысленно проклиная нездоровую упорность Павла, что было сил гоню от себя кровавые воспоминания, но они все равно наползают со всех сторон, мешая мне трезво мыслить и быстренько изобрети что-то здравое, способное исправить ситуацию.

— Глупости!

— На сегодня мы закончили, — я перевожу взгляд на притихших ребят, так же, как я сам, пребывающих в недоумении относительно Пашкиного поведения. — Все свободны. А ты, — киваю парню. — За мной.

И он послушно шагает вперед, вот только не за мной, а на меня. Я это понимаю за секунду до того, как занесенный Пашкин кулак едва не впечатывается мне в челюсть, а сам он, зашатавшись, чуть ли не падает мне под ноги, внезапно лишившись последних сил. Собравшиеся было на выход ребята замедляются, остальные посетители зала группируются поблизости, с живейшим интересом наблюдая за тем, как я держу Пашку под руки, не давая ему кулем упасть на пол. С другого конца зала к нам спешит привлеченный общей суматохой Медведь.

Отрешенным взглядом я смотрю на бесчувственное тело своего спятившего ученика, повисшее на моих руках.

Полный абзац.

* * *

В больницу я отправляюсь вместе с Павлом, предварительно связавшись с его родителями и узнав о том, что за последние несколько дней их сын вел себя странно, демонстрируя несвойственную ему агрессию. В ожидании вердикта врачей меряю шагами полупустынный больничный коридор, безуспешно пытаясь обнаружить хоть какие-нибудь вменяемые ответы к непонятной чертовщине, происходившей сегодня в «Олимпе». Бессмыслица, Пашка никогда прежде не вел себя подобным образом, и для такого его поведения должна найтись какая-то веская причина. Иначе объяснить его помешательство попросту невозможно.

«Я все пытался убедить того парня…»

Что он имел в виду? О каком парне говорил?

На ум сразу приходит Лицедей, вот только поверить в то, что безликий Фимин поклонник сделал ход конем и переключился на мое окружение, оказывается слишком сложно. Но других идей нет, так что я беру за основу эту и сам поражаюсь тому, как слаженно размытый образ Лицедея соотносится в моей голове с портретом дотошного Юры. Что, если Катька права, и эти двое на самом деле один и тот же человек? Может ли такое быть в действительности, или я уже сам не замечаю, как начинаю сходить с ума следом за Серафимой, собирая воедино ложь, фантазии и истину? В нашу первую встречу Юра сходу налетел на меня, даже не пытаясь начать разговор, значит ли это, что он вымещал свои эмоции из-за наших встреч с Фимой, затолкав на второй план поручение ее отца?

Значит ли это, что он и есть неизвестный враг?

Достаю телефон и набираю Серафиму, надеясь, что она не слушает сейчас музыку на полной громкости, что автоматически вынудит меня бросить все и сломя голову нестись убеждаться в ее безопасности. Она отвечает после второго гудка.

— Как дела? — спрашиваю устало, откинувшись спиной к больничной стене и лишь теперь, при звуке ее голоса чувствуя, как напряжение суматошного дня понемногу меня отпускает.

— Как обычно. — конечно, для нее ничего не изменится, пока я не начну хоть что-то делать. — У тебя грустный голос.

— У меня и самочувствие такое же, — усмехаюсь, на миг прикрыв глаза.

— Что-то случилось?

— Да так… Рабочие моменты, — кривлю душой, покосившись на закрытую дверь кабинета, в котором находится мой обезумевший ученик. — Вернусь, расскажу.

— Возвращайся побыстрее, ладно?

— Ладно, — усталость расслабляет тело, я начинаю было сползать по сиденью вниз, но вовремя принимаю более удобное положение. — Фим, я хотел предложить тебе… Черт, как же это сформулировать? — после всех потрясений голова совсем не варит. — Я хочу, чтобы у тебя не оставалось никаких сомнений в том, что я тот, за кого себя выдаю, понимаешь?

— Я тебе верю, Миш, — перебивает. — Да и мне уже как-то все равно. Пусть этот псих сходит с ума в одиночку, главное, что ты будешь со мной…