Наемник

Проверив автомат и набив дополнительные магазины, завалился спать. Долго спать мне не дали, разбудил Болтун:

— Иваныч, Иваныч, у тебя проволочки нет?

— Чего?! — по ощущениям я проспал всего пять минут.

— Куска проволоки нет?

— Какой к чёрту проволоки? — я глянул на часы, ан нет, продрых пару часов. — На кой ляд она тебе нужна?

— Да, я гранаты переснаряжал и кольцо куда-то про@бал! — Ванек продемонстрировал мне руку с зажатой в пальцах гранатой. — Чё теперь делать-то?

— Так и ходи, а как турки попрут, в них бросишь! — посоветовал я, переворачиваясь на другой бок.

— Иваныч, ну, я серьезно, у меня уже рука затекла. Слушай, а может ты её подержишь? Хоть чуть-чуть!

— Керчь иди в жопу! На хрена ты вообще кольцо трогал?

— Дык, я же тебе говорю, я её переснаряжал, у гранат кольцо всегда с одной стороны, а можно, аккуратно усики разжать и завернуть их с другой стороны. Все спецназовцы так делают! — тоном знатока заявил Ванек.

— Уверен?

— Ага! Так, что посоветуешь? Где проволоку взять?

— Нигде! Выбрось её к черту и больше к гарантам не лезь!

— Жалко, да и разбужу всех.

— Все равно вставать пора, — с сожалением произнес я. — У Сереги спрашивал про проволоку?

— Да, но, он, как всегда, молчит! Слушай, а он тебе не кажется странным? Молчаливый какой-то.

— Ванек, ты — капитан очевидность! — рассмеялся я. — Буди остальных, предупреди, что сейчас рванет.

Иван разбудил Гарика и Петровича, спросив у каждого, есть ли у них проволока, оба ответили отрицательно.

Я посмотрел на село — в редких окошках горел свет, уличное освещение отсутствовало напрочь. Интересно кто-то из оставшихся внизу наемников догадался заныкать парочку красивых турчанок, чтобы использовать их по прямому женскому применению? Надо было и нам сюда затащить какую-нибудь Гюльчатай, — запоздало сообразил я. Хотя нет, баба нам сейчас не нужна, они заразы такие, своими прелестями только отвлекают. Верно, говорят: делу — время, потехи — час!

Время близилось к рассвету, скоро чернота ночи смениться предрассветной серостью, предвещающей появление солнца, а потом и вовсе станет светло. Ночь была тиха и безмятежна, сейчас хорошо бы навернуть горячего кофейку, схарчить бутер с тушняком и сидеть, смотря на море, в ожидании рассвета.

Так и не найдя проволоки, горестно вздохнув, Тихий широко размахнулся и закинул гранату подальше от нас, туда, где не должно было быть установленных мин и растяжек. Я предусмотрительно присел на дно окопчика, не желая получить в черепушку шальной осколок.

Бах! — глухо бухнула граната.

Тут же, со стороны взрыва, раздался дикий вопль, полный боли, а потом ночь взорвалась фонтаном автоматных очередей и длинными росчерками трассеров.

— К бою! — рявкнул я, передергивая затвор автомата.

— Не стрелять! — перебил меня Петрович. — Работаем гранатами. Надо разойтись подальше, чтобы не выказать наши позиции, — в минуты опасности, он начинал разговаривать на чистом русском.

— Петрович, ты чего? Так-то, это их бывшие позиции, — заметил я, разжимая усики на гранате.

Разжав усики, я выдернул кольцо и метнул её в сторону врага. Ухнул взрыв! Потом еще один и еще, а потом сразу два взрыва внесли сумятицу в общую какофонию нарастающего боя!

Я лежал на дне окопа, рассуждая, хватит ли у нас БК, чтобы продержаться до прибытия подкрепления. Вражеские пули щелкали по брустверу окопа, свистели в воздухе, проносясь высоко над головой. Рядом прополз Ванек, держа в руках толстые трубки фальшфейера. Как только перед окопами расцвели один за другим два ярко-красных шара фальшфейера, стало понятно, что нам крупно не повезло — по каменистому полю в нашу сторону перло человек сорок, вооруженных до зубов турок, а сколько их еще скрывалось в темноте, фиг его знает.

— Твою ж мать, гребанные турки! — выругался Петрович. — Давайте пацаны из всех стволов, нельзя их подпустить на близкое расстояние. Кляти турчаки, гребанные овцеебы!

Я отполз на другой конец окопчика, где была оборудована неплохая стрелковая ячейка, и, устроив автомат поудобней, открыл огонь короткими очередями. Расстрелял один магазин, второй, третий. Фальшфейеры погасли и без их тусклого, призрачного света выцеливать наступающего врага стало намного сложнее. Приходилось бить по дульным вспышкам, расцветающим в темноте, ярко-оранжевыми цветками. Из амбразуры землянки работал пулемет Сереги, на другом, противоположном от меня конце окопа, короткими очередями огрызался Петрович, стреляя из трофейного ручника. Ванек метался по позициям, стреляя из своего автомата отовсюду: подползет ко мне, высунется, даст пару коротких очередей, переползет на пару метров в сторону, вновь высунется, отстреляется и опять ползет дальше, потом зачастит длинными очередями то из одной амбразуры блиндажа, то из другой. Был ли толк от его метаний, я не знал, но скорее всего, со стороны это создавало впечатление, что нас намного больше, чем есть на самом деле.

— Эфенди, эфенди, — дернул меня за штанину, подползший Гарик, — дай мне автомат, я тоже хочу сражаться! — с запалом произнес турчонок, тряся связанными руками.