Наемник

– Ты ведь помнишь… мы выбрали тебя не просто так. Я знаю, что тебе пришлось пережить. Мне известно, как сильно на тебя подействовал взрыв самолета над Локерби.

– Месть, справедливость… я не знаю. Мне известно лишь одно: утром я отправился в парк, еще не приняв окончательного решения, но как только увидел ублюдка, мне захотелось его убить. Меня тошнило от бесконечного планирования и обсуждений. Я не видел ни малейшего смысла в том, чтобы все усложнять.

Стэнсфилд снял очки и посмотрел на Рэппа серо-голубыми глазами.

– Есть ли другие причины, которые могут толкнуть тебя к краю?

Митч снова посмотрел на ковер. В последней части он не признавался даже самому себе. Во всяком случае, не в полной мере.

– Я боялся, что у меня не хватит мужества это сделать, – тихо сказал он, не поднимая головы.

С пониманием человека, который испытал такие же сомнения, Стэнсфилд сочувственно кивнул. Прошло много времени с того момента, как он в последний раз убил человека, но все еще хорошо помнил сомнения, которые мучили его до тех пор, пока он не нажал на спусковой крючок.

– А как ты себя чувствуешь сейчас?

– Что вы имеете в виду?

– Теперь, когда ты отнял человеческую жизнь?

Митч нервно рассмеялся и посмотрел на часы.

– У вас есть несколько свободных часов?

– Ты знаешь, что смех часто является механизмом, который используется для защиты.

Рэпп подумал о доке Льюисе.

– Нечто похожее я недавно слышал от другого человека.

– Но сейчас не самое подходящее для этого время.

Митч заметил тревогу на испещренном морщинами лице пожилого человека.

– Я не привык разговаривать на такие темы, – сказал он, потирая ладони.

– Да… тут ты прав.

Сам Стэнсфилд никогда ни с кем не говорил о людях, которых убил. Просто не делал так. Но кое-кто из оперативников, с которыми он работал за прошедшие годы, вел себя иначе. Одни серьезно обсуждали процесс убийства, почти с академической точки зрения, словно хотели довести свое мастерство до идеала. Другие старались держаться беспечно, когда обсуждали подробности. Но лучшие, так всегда казалось Стэнсфилду, оставляли подобные вещи при себе.

– Это очень важно, – сказал он. – Как у тебя здесь? – и постучал пальцем себя по виску.

– Думаю, со мной всё в порядке.

– Не появилось проблем со сном?

– Наоборот, я уже много лет не спал так крепко.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты понял одну очень важную вещь. Хамди Шариф решил заняться торговлей оружием и вполне сознательно продавал его террористам, которые использовали его для убийства невинных гражданских лиц.

– Я знаю.

– Я в ответе за его смерть в не меньшей степени, чем ты.

Рэпп нахмурился и посмотрел на Стэнсфилда так, словно у него появились сомнения.

Тот совсем не удивился.

– Как ты думаешь, кто послал тебя на эту операцию?

– Я не знаю.

– Я послал. Именно я исполнил роль судьи и присяжных. А ты стал исполнителем. Никогда не забывай об этом.

В его голосе появилась глубина, которой прежде не было; казалось, он просил, чтобы Митч понял серьезность того, что сейчас услышал.

Наконец, Рэпп кивнул, хотя и сам не знал, насколько правильно он понял смысл слов своего босса.

Стэнсфилд встал.

– Почему бы тебе не поехать домой?

– А каким будет решение?

– Не беспокойся. Я с этим разберусь. Но ты уж постарайся не усложнять все в ближайшие несколько месяцев.

Глава 27

– Слава богу, – заявил Льюис, увидев вошедшего в зал Стэнсфилда. – Я ни минуты больше не выдержу – вразумить эту парочку невозможно.

С нескрываемым разочарованием Стэнсфилд посмотрел через стол сначала на Харли, который находился слева, потом на Кеннеди, расположившуюся напротив. Оба стояли.

– Сядьте, – приказал он. Айрин села, но Стэн остался стоять. – Первый, кто повысит голос, отправится в Йемен до конца карьеры.

– Ты никуда не можешь меня послать, – прорычал Харли.

Стэнсфилд не сводил с него глаз, показывая, что может поступить с ним гораздо хуже, чем попросту послать неблагодарного осла в Йемен. Из всех троих только Стэн видел такой взгляд прежде, почти тридцать лет назад, но до сих пор помнил собственную глупость, которая едва не стоила ему жизни, и если б не великодушие Стэнсфилда, он умер бы в тот же день. Харли медленно опустился на стул.

– Неужели я настолько плохо относился к вам обоим, что дошло до этого? – спокойно спросил Стэнсфилд, но в его голосе ясно слышалось огорчение и недоумение. – Вы кричите друг на друга, как дети, которые таким способом рассчитывают одержать победу над взрослыми. – Он повернул голову к Кеннеди. – От тебя я ожидал большего. Что я говорил тебе относительно потери контроля над эмоциями?

– Что это слабость.

– Верно. И что произошло сегодня вечером… ты кричишь на одного из самых вспыльчивых людей в нашей столице? Неужели твоя логика стала более последовательной? А доводы кажутся тебе более убедительными? Ты рассчитываешь, что сумеешь заставить его видеть вещи такими, как хочешь ты, если будешь вопить на него, как спятившая банши?[14]

Кеннеди покачала головой, окончательно смутившись.

Затем Стэнсфилд перевел ледяной взгляд на Харли.

– А ты… ты счастлив, что молодая Айрин, наконец, опустилась до твоего уровня?