Наемный убийца

— Я хочу, чтобы вы поняли. В определенной степени мы за это отвечаем. Из-за Дейвиса. Если будут какие-нибудь неприятности — допустим, убьют эту девушку, — все наши деньги встанут на защиту полиции. Если же будет расследование, то лучший адвокат… у меня тоже есть друзья, как вы могли предположить… — мягко сказал он.

— И все-таки лучше подождать рассвета, сэр Маркус. Я знаю свое дело. Я был солдатом.

— Да, я вас понимаю, — сказал сэр Маркус.

— Вроде все идет к тому, что старому бульдогу придется снова обнажить клыки, а? Слава богу, что у нас правительство соображает что к чему.

— Да, да, — сказал сэр Маркус, — я бы сказал, что теперь почти наверняка. — Водянистые глаза обратились к графину. — Я не хотел бы, чтобы мое присутствие помешало вам выпить рюмку портвейна, майор.

— Ну что ж, если вы настаиваете, сэр Маркус, я налью себе еще на сон грядущий.

— Я очень рад, что вы сообщили мне такие приятные новости. Нехорошо, когда вооруженный грабитель бродит по улицам Ноттвича. Вы не должны рисковать жизнью ваших замечательных парней, — сказал сэр Маркус и внезапно откинулся в кресле, начал ловить ртом воздух.

— Таблетку, живо… пожалуйста, — сказал он.

Главный констебль выхватил золотую коробочку из его кармана, но сэр Маркус уже пришел в себя. Он сам вынул таблетку.

— Вызвать вашу машину, сэр Маркус?

— Нет, нет, — прошептал сэр Маркус, — это не опасно. Это только больно, — Он опустил глаза и посмотрел старческими, мутными глазами на складки своих брюк. — О чем мы говорили? Замечательные парни, да, и вы не имеете права рисковать их жизнями. Они еще понадобятся родине.

— Совершенно справедлива.

— Для меня этот преступник — предатель. В такое время, когда каждый человек на счету. Нет, я бы обращался с ним, как с предателем, — со злобой прошептал сэр Маркус.

— Конечно, можно и так посмотреть на дело.

— Выпейте еще портвейна, майор.

— Да, это не помешает.

— Подумайте, скольких людей отвлечет от службы стране этот человек, даже если никого не убьет. Тюремщики, полицейская стража. И будут его кормить и содержать за счет государства, тогда как другие…

— …будут умирать. Вы правы, сэр Маркус, — пафос его слов упал на благодатную почву. Он вспомнил о своем мундире: «Надо бы почистить пуговицы». Запах нафталина все еще окружал его.

— Значительно лучше будет, майор Калкин, если ваши люди не будут рисковать. Если они будут стрелять без предупреждения. Полоть надо с корнем.

— Да, так будет лучше.

— Вы же отец своим людям.

— То же самое мне как-то сказал Пайкер… Я хотел бы, чтобы вы выпили со мной, сэр Маркус. Вы меня отлично понимаете. Вы понимаете, как себя чувствует офицер. Я ведь в армии служил.

— Наверно, через неделю вернетесь туда.

— Вы понимаете чувства мужчины. Я не хотел бы, чтобы между нами хоть что-нибудь было не договорено, сэр Маркус. Я хотел бы вам сознаться в одной вещи, чтобы она не мучила мою совесть. Под диваном была собака.

— Собака?

— Болонка, по кличке Чинки.

— Она сказала, что это кот.

— Она не хотела, чтобы вы узнали об этом.

— Я не люблю, когда меня обманывают. На следующих выборах я займусь Пайкером, — сказал Маркус. Он устало вздохнул, будто говоря, что слишком многим ему приходится заниматься, слишком многое приходится устраивать, слишком многим приходится мстить… Он шепнул: — Так что вы позвоните сейчас в участок и прикажите им стрелять без предупреждения. А я уж о вас позабочусь.

— Я не совсем понимаю, как я…

Старческие руки нетерпеливо шевельнулись: сколько всего приходится устраивать!

— Послушайте. Я никогда не обещаю ничего, за что бы я не брал на себя ответственность. В десяти милях отсюда находится учебный лагерь. Я могу устроить так, что как только начнется война, вы будете назначены начальником лагеря в чине полковника.

— А полковник Бэнкс?

— Он будет переведен.

— Вы имеете в виду, если я позвоню?

— Нет, я имею в виду, если все получится.

— Если человек умрет?

— Он никому не нужен. Молодой негодяй. Нет причин колебаться. Выпейте еще портвейну.

Главный констебль протянул руку к графину. Он думал, но с меньшей сладостью, чем ожидал: «Полковник Калкин», — но он не мог не думать и о другом. Он был сентиментальным человеком средних лет. Он вспомнил, как добился назначения. Это было устроено, разумеется, так же, как будет устроено назначение в учебный лагерь, но он тут же вспомнил чувство гордости, овладевшее им оттого, что он возглавляет одно из лучших полицейских управлений в стране.

— Нет, уж лучше я не буду больше пить портвейна, — сказал он извиняющимся тоном. — Плохо пить перед сном, да и моя жена…

— Ну, полковник, — мигнув старческими глазами, сказал сэр Маркус, — вы можете на меня во всем рассчитывать.

— Хотел бы я… — сказал Калкин, — мне хотелось бы сделать вам приятное, сэр Маркус. Но я не вижу путей…

— Об этом никто не узнает.

— Я не думаю, что они послушаются меня.

— Вы хотите сказать, что, несмотря на ваше положение, вы не имеете никакой власти?

Он говорил с изумлением человека, который всегда заботился о том, чтобы иметь власть даже над самым младшим из своих подчиненных.

— Мне так хотелось бы сделать приятное для вас.