Наездница. Сожженная тобой

- Не уверена... Может, и работал... - я скользнула по фигуре Адама взглядом и потупила глаза, мечтая провалиться под взлохмаченный лошадиными копытами дерн. Сколько раз я ни представляла себе нашу встречу, в мечтах неизменно произносила что-нибудь гордое, дерзкое... В действительности же у меня попросту отнялся язык. Воистину, любовь делает из людей размазню!

Последовала неловкая пауза. Отец нахмурился, оттого что я снова говорю не то и не так, я же окончательно возненавидела себя, чуть не заплакав снова.

- «Не уверены»? - внезапно переспросил Брукс, обращаясь прямо ко мне. - А я вас прекрасно запомнил, госпожа О'Коннор. Вы даже брали у меня пару уроков верховой езды.

Я вскинула глаза и встретилась взглядом с бывшим слугой. Он смотрел прямо мне в лицо, и судя по всему, вспоминал в этот момент не только уроки... Меня тряхнуло от волнения, воздух сперся в груди.

Я вдруг осознала - он знал обо мне столько всего, что мог раз и навсегда уничтожить репутацию наследницы в глазах высшего общества. Времена моей власти над ним закончились. Теперь Адам Брукс выбирал — растоптать Марс О'Коннор, свою бывшую госпожу, или оставить пока на плаву. И у него были все основания выбрать первое...

- Кажется, начинаю припоминать, - только и смогла пробормотать я.

- Простите ее забывчивость, мистер Брукс, - усмехнулся отец. - Она только что потеряла по вашей вине целое состояние!

Со стороны наблюдателей раздались смешки и перешептывания, и я заставила себя прервать зрительный контакт. Смотреть на мужчину так долго и так жадно выходит за рамки приличий. Я и так успела «прославиться» на весь Ньюмаркет - затея с ожерельем уже успела обойти весь ипподром. Не знаю, был ли здесь хоть один человек, кто поставил бы на кон также много. И кто бы также унизительно проиграл...

Впрочем, мои поражения вдруг перестали волновать меня. В груди засело стойкое ощущение — даже расставшись с бриллиантовым колье, приобрела я сегодня гораздо больше...

- Еще раз прошу прощения, мисс, - сказал Адам и взвалил на плечо седло. - Если бы я знал заранее, то придержал бы коня.

Грохнул уже настоящий, ничем не сдерживаемый смех, и отец наконец соизволил уступить место другим желающим пообщаться с Бруксом зрителям. Мы ушли с поля, и я не могла понять, какие чувства испытываю, снова отдаляясь от любимого. Облегчение — да! Но была и тоска, гложущая сердце печаль. Я не хотела снова расставаться с ним, даже если он был тем, кто мог в один момент превратить мою жизнь в ад.

На обратном пути к карете мы встретили Кавендишей и отправились вместе домой. Я всю дорогу молчала, погрузившись в зыбкое, полное фантазий и несказанных слов состояние. Остальные решили — это от шока. И в чем-то оказались правы.

По лицу старшего Кавендиша нельзя было понять, что он думает по поводу моего бездарного разбазаривания семейного состояния. Младший же, судя по всему, вовсю веселился, хоть и не показывал этого внешне.

- Пообещайте никогда не играть в азартные игры, мисс, - произнес он, целуя мне на прощание руку. - Это совершенно не ваше!

Несколько следующих дней пролетели в том же самом полусне-полуяви. Я гадала, где и как нам с Адамом Бруксом будет суждено снова свидеться, пока отец не огорошил меня очередной «сногсшибательной» новостью.

«Мне нужно на некоторое время уехать из Лондона в Ньюбридж... Нет, Марс, я не возьму тебя с собой. Ты пока поживешь в усадьбе Кавендишей... О, не волнуйся, в этом нет ничего неприличного!»

28. Наваждение

С каких пор у мечты появилось имя? Как давно сновидения обрели форму, цвет и запах?

Марс О'Коннор. Эта девчонка, заявившаяся к загону прямо в вечернем платье. Маленькая рыжеволосая ведьма, раскрасившая обычный вечер ноткой роскоши и безумия. Тонкая и совершенно несгибаемая.

Помню, как сейчас: «Ты будешь учить меня прыжкам, конюх...» и смотрит так, будто перед ней гнусное насекомое, а не человек.

Дерзкая, своенравная, наглая. Привыкшая, чтобы подчинялись сразу и бесприкословно. Выполняли любые прихоти, улыбались и кивали головой, словно болванчики.

Она играла со слугами, словно с куклами из игрушечного домика. Расставляла по местам, приказывала исполнять отведенные роли и жутко обижалась, если марионеточные фигурки выходили из-под контроля. Погружалась в игру с головой, уходила в нее без остатка, забывая где выдумка, а где реальность.

Сначала подумал, что ее приказ — просто шутка: какие ей прыжки, какая верховая езда? Сиди дома, миледи, и расшивай носовые платочки, или чем там еще занимаются благородные леди в свободное время... Нет, ошибся. Она бы прыгала. Взяла бы любую высоту, какую я не предложил. На коне Марс О'Коннор преображалась. Превращалась из скованной злым заклятием ледяной принцессы в чувственный, искрометный вихрь. Любила свою лошадь больше кузенов и сбежавшего отца. Никогда прежде не видел, чтобы кто-то, сидя верхом, казался настолько совершенным...