Наездница. Сожженная тобой

Тем не менее, Клифф сдвинул график тренировок и устроил похороны Реган — не иначе, чтобы хоть капельку вырасти в моих глазах. Родители не одобрили этот «балаган», а мне была настолько невыносима мысль, что мою лошадь свалят в помойную яму на отшибе левад, что он все взял на себя.

Подпряг конюхов, грумов и они на телеге отвезли ее к берегу протекавшей рядом речки. Долго копали землю на холме, пробираясь через слой пожелтевшей листвы и травы, разбрасывая вокруг темные комья слипшейся грязи. Потом с трудом переложили окоченевшее, невероятно тяжелое и неудобное тело кобылы в импровизированную могилу и засыпали сверху почвой и дерном.

Лорд, конечно, не принимал участия в грязной работе - только командовал — но, когда я попыталась поднять большой валун, найденный ниже по течению, подключился и со стонами доволок его до места упокоения Реган.

- Да, мисс О'Коннор... Вы просто ведьма какая-то, - пропыхтел он, затащив камень на вершину насыпи. Выпрямился и попытался отряхнуть перепачканные в грязи руки, потом плюнул и вытер их об идеально чистый сюртук. - Благодаря вам я постоянно совершенствуюсь и осваиваю новые профессии... Сначала - жокей, теперь — гробовщик...

Он посмотрел на меня и замолчал. Хватило ума догадаться, что шутка получилась совсем не смешной.

- Прости. Хочешь, подберем тебе новую лошадь?

- НЕТ, - произнесла я таким тоном, что он не стал спорить. Кажется, это было первое слово, которое я смогла выдавить с момента смерти Реган.

У меня вообще отпало желание вновь садиться верхом, а тем более - привязываться к кому-либо настолько, что потом, в случае разлуки, из тебя самой словно вынимают душу.

Жених взял меня под руку, и мы медленно пошли в сторону резной крыши дома, видневшейся за позолоченными кронами дубов. На самой опушке леса я все же не удержалась и обернулась назад, кинув последний взгляд на перерытый, еле различимый за мощными стволами дубов холм с одиноким камнем на вершине.

Как бы я не сопротивлялась переменам, мне все-таки пришлось оставить в Лайон Парке частицу своего сердца.

47. Эпсон Даун

 А потом наступил день, к которому так усердно готовились самые важные мужчины моей жизни: герцог, граф, маркиз и... один неименитый, но невероятно упорный жокей. А помимо них - множество других людей, которых я даже не знала.

День, когда мы поедем в Эпсон.

На эти скачки возлагали надежды сотни, если не тысячи британцев. Кто-то желал стать победителем в гонке, кто-то — обогатиться на ставках. Те, кто к лошадям не имели отношения, просто мечтали оказаться в эпицентре бурлящей великосветской роскоши: показать изысканный наряд, встретиться с влиятельными аристократами Англии и, возможно, даже пообщаться с самой королевой.

А я... Я почти перестала ожидать этого дня. И даже то, что у меня была возможность снова встретить Адама Брукса, перестало иметь значение.

Усадьба все больше преображалась, постепенно наряжаясь в светлые, праздничные тона. Не проходило и часа, чтобы дом не напоминал мне о готовящемся торжестве. Перила, деревянные рамы многочисленных картин, статуи, подсвечники и гобелены — горничные драили каждый сантиметр богатого особняка. Слуги снимали портьеры и шторы, выбивали ковры, подкрашивали облупившуюся краску, высаживали во дворе клумбы, деревья и кусты, превращая территорию Лайон Парка в подобие райского сада.

Но чем больше менялась обстановка вокруг, тем в большей западне я себя ощущала. Я была обессиленна и почти лишена воли к сопротивлению. Чувствовала себя несчастным зверем, загнанным веселящейся сворой конных аристократов до потери пульса, до вывалитого языка и мокрых от пота боков...

Я была в трауре — настоящем, идущем из самой глубины моего существа... но окружающие принимали его за игру и нарочитость.

- Довольно, - процедил отец вечером накануне скачек. Он задержал меня на выходе из гостиной, больновато взяв за предплечье, и смерил взглядом. - В Эпсоне надевай что хочешь, но только не черный...

И я поняла — терпение О'Коннора на исходе. Его дочь достаточно отвела душу, обряжаясь в скорбный цвет в доме будущего жениха. Он ни за что не позволит ей показаться в таком виде еще и перед знатью Лондона.

Я ничего не ответила, только выдернула руку и, высоко подняв голову, ушла. А на следующий день оделась в красный. Теплое бархатное платье драпировало меня до самой шеи, а его плотные складки, переливающиеся от темно-бордового до алого, наводили на мысль о потеках крови — не черный, но тоже неплохо. Я дополнила образ черными шляпкой, перчатками и решила, что он вышел достаточно безрадостным, чтобы утереть нос графу.

Клифф, увидев меня, довольно хмыкнул и расстегнул полы элегантного фрака. Под ним скрывался атласный жилет с узорами — тоже ярко-красный.

- Я ведь говорил, что мы похожи, маленькая мисс Ирландия, - веско сказал он. - Отличный выбор костюма...

- И чем же он хорош?

- Сегодня или завтра отец публично объявит о нашей свадьбе. Лучшего цвета, чтобы привлечь всеобщее внимание, не придумаешь.