Награда для Регьярда

Регьярд стал слишком богатым даром. Невероятно отважный, благородный, добрый, прекрасный... взрослый. А я ‒ нет. Меня как будто от материнской груди оторвали и бросили к его ногам. И пусть он готов был принять меня такой, какая я есть, легко ли было мне принять себя саму. Свои желания, свои надежды, чувства. Побег ‒ это фатальный итог моего необузданного своеволия, к которому подтолкнули обстоятельства.

Теперь предостаточно времени решить самой, как жить дальше, не завися от кого-либо. Желательно, даже не попадаясь владетелю Гримхайла на глаза.

После того, как я наткнулась на снующих по лагерю людей Регьярда, поняла, почему Унбар приказал натянуть капюшон, который частично скрывал лицо. Не исключено, что мой не состоявшийся возлюбленный тоже был здесь, не зря вчера я видела его недалеко от хижины Тенхай. А может это была лишь его тень, явившаяся укором или искусом?

До наступления темноты я обошла всего-то три жилища. Лекарство, что мы так самозабвенно готовили с шаманкой, не только наносилось на нарывы, но и принималось внутрь. Откуда я это знала? Руки делали всё сами, будто не принадлежали мне. Очень хотела верить, что людям это поможет. У многих больных гноились запущенные язвы, пришлось чистить, промывать раны и перевязывать.

‒ Ты не боишься? ‒ спросила одна больная, сына которой я перевязывала особенно долго и тщательно.

‒ Чего? ‒ мне и в голову не приходило, как-то себя обезопасить от болезни. События уходящего дня не особо способствовали ясному потоку мыслей, мне просто хотелось обойти как можно больше больных, чтобы скорее облегчить страдания обреченных, подарить им тень надежды. Три дома было слишком мало, предстояло много работы. Мои собственные боль и смерть по сравнению с этим казались чем-то призрачным и несущественным.

До жилища старой шаманки в тот день я так и не дошла. Без сил свалилась на одной из лежанок рядом с больными детьми. Ночью мне не снились сны, и это было почти хорошо.

На рассвете я продолжила свой путь врачевания, перекусив каким-то залежалым куском сыра с хлебом из своей заметно полегчавшей сумки. Съестное, видимо, положила еще моя наставница, которая умудрилась позаботиться обо мне перед тем, как бесследно растаять во вчерашнем дне.

Последующие сутки оказались, куда более насыщенными ‒ удалось обойти больше людей, многие ещё на своих ногах приходили за помощью. Весть о явившейся шаманке разошлась очень быстро в округе, и целители Гримхайла, остановившиеся в лагере, не заставили себя долго ждать.

‒ Шаманка? ‒ я обернулась на зов. Передо мной стоял старик, которого я видела когда-то в крепости в сопровождении пятерки человек в серых мантиях.

‒ Меня зовут Силар, ‒ слова вышли скрипучими и тихими, поэтому пришлось подкрепить их качнув головой, так как кланяться не было сил, да и спина к этому времени болела нещадно.

‒ Это добрый знак! ‒ обрадовался старец и подошел ко мне поближе. ‒ Последняя шаманка покинула эти места много лет назад. Значит духи снова благосклонны к нам, раз послали тебя!

Слова удивления застряли в горле. А кем тогда была Тенхай?! Духом, сном, мороком? Только подозреваю, что сама Тенхай не ответит ни мне, ни этому сгорбленному старику.

‒ Спасибо на добром слове! ‒ я благодарно качнула капюшоном и поспешила отойти от старца подальше. Пусть радуется себе, коли ему не сложно, а у меня заканчивалось лекарство, поэтому до наступления темноты предстояло найти нужные травы для новой партии.

Но серые мантии меня так легко отпускать не спешили.

‒ Спасибо тебе! ‒ старик взял мою руку и поднес к своим губам и лбу. ‒ За то, что вернулась, Силар!

После этих слов он покинул меня, а я долго ошарашенно пялилась ему вслед. Надо же! Я ведь действительно, вернулась. С того света.

А в хижине старой шаманки меня ждала негаданная встреча. Тенхай во плоти орудовала длинной деревянной плошкой у разожженного очага.

‒ Ну что? ‒ абсолютно невозмутимо спросила она, как будто никогда никуда не исчезала самым непостижимым образом. ‒ Ты прошла свое первое испытание, Силар?

Что я могла ответить о том, о чём не знала. Только ноги подрагивали и подгибались, выдавая навалившуюся слабость.

‒ Вижу, вижу! Молодец!

‒ Какое такое испытание?! ‒ из рук от неожиданности выпала даже пустая полотняная сумка, которую мне накануне дала все та же Тенхай. ‒ И вообще, что происходит?

‒ Пророчество сбывается, и та, которой суждено спасти Гримхайл, наконец появилась.

Слова еще более таинственные, чем вид самой шаманки. Сколько уже можно говорить загадками?

‒ Тенхай, ‒ спокойно обратилась я к ней, ‒ я многим тебе обязана, и не в моей природе что-то требовать у людей, которые сделали для меня много хорошего.

Не в силах больше стоять, я присела на лавку у самой двери.

‒ Но не могла бы ты мне растолковать, что со всеми происходит вокруг? Рассказать о пророчествах и дать объяснение тому факту, что во мне как будто поселился другой человек, который помнит то, чего я помнить и знать никак не могла.

‒ Эх, Силар! ‒ поцокала языком Тенхай. ‒ Никак не можешь пробудить память предков, которая живет в тебе, не желая постигать свою истинную природу.