Награда

Отныне Гаэль выполняла задания все чаще, это становилось очень опасным, но ее ничто не останавливало: мало того, придавало еще больше решимости делать все возможное для спасения детей. К осени 1943 года на ее счету уже было несколько десятков спасенных. Всех сначала привозили в Овернь, а оттуда большинство переправляли через швейцарскую границу, в основном через Анмас, самый безопасный маршрут.

Лионское гестапо становилось чрезвычайно бдительным и беспощадным к тем, кто перевозил еврейских детей. Несколько раз Гаэль едва не попалась, но пока все обходилось. Это единственное, что оправдывало ее существование. А война все продолжалась. Ее собратья по ОСИ говорили, что она живет как во сне, и когда она стала регулярно перевозить детей, дали ей псевдоним Мари-Анж. К этому времени ей исполнилось девятнадцать лет, Ребекки не было с ней почти два года, но ей казалось, что прошла целая жизнь. Каждый раз, передавая ребенка в надежные руки, зная, что его перевезут в Шамбон или через швейцарскую границу, она молилась, чтобы Господь взамен даровал жизнь Ребекке, чтобы когда-нибудь любимая подруга вернулась к ней, но с самой депортации о Фельдманах не было никаких известий.

Глава 5

К весне 1944 года дела у немцев на фронте шли из рук вон плохо, а Сопротивление, напротив, набирало силу и препятствовало оккупантам как только возможно. Авиация союзников каждодневно совершала налеты на Германию, и ситуация оборачивалась не в пользу нацистов. К июню, когда пошли слухи об эвакуации немецкой армии из Парижа, началось повальное разграбление музеев. Немецкие офицеры массово вывозили в Германию шедевры искусства. Высшее командование и художественная комиссия за последние четыре года забрали из Лувра все, что пожелали. Герман Геринг, глава Люфтваффе и известный коллекционер, двадцать раз прилетал в Париж и отправлял в Германию вагоны с предметами искусства. Гитлер был в Париже только раз.

Дома евреев давно были разграблены, вещи присвоены теми офицерами, которые желали отправить домой трофеи, а деньги конфискованы в пользу германского правительства. Теперь даже офицеры низшего ранга хватали все, на что падал их взгляд. Потеря сокровищ Франции была источником ярости и возмущения французов, хотя страшнее всего было потерять жизнь теперь, когда предстояла последняя битва.

Но единственное, что интересовало Гаэль, были задания ОСИ и спасение детей. Некоторые просидели в укрытиях годы, но теперь их отвозили к протестантам, а Красный Крест помогал переправлять их через границу. Люди делали все, что в их силах, лишь бы дети оказались в безопасности, а Гаэль стала активным членом Сопротивления еще с тех пор, как полтора года назад увезла маленького Жакоба. К этому времени она потеряла счет детям, перевезенным в безопасные дома, переданным в надежные руки. Ей говорили, что таких тысячи, а кто-то даже называл число — пять тысяч с чем-то, но война еще шла, хотя конец, похоже, был близок. На это указывала паника среди немцев, которые уже планировали отступление и старались перед бегством прихватить с собой побольше, прикрывая наглое воровство сбором трофеев.

Гаэль как раз доставила по нужному адресу восьмилетнюю девочку, которую два года прятали в грязном подвале, и ее благодетели боялись, что немцы найдут ребенка до окончания оккупации, поэтому попросили помощи у ОСИ и связались с протестантами Шамбона. Все прошло прекрасно, как обычно, но когда Гаэль отдыхала после тяжелой поездки, к ней поднялась Аполлин и сказала, что ее хочет видеть начальник гарнизона. Он никогда не присылал солдат передавать приказы и не приходил сам и всегда оставался неизменно вежливым и учтивым, по-прежнему справлялся о здоровье ее матери, ставшей тенью той, кем была когда-то.

Несмотря на то что недоедала и была очень худа, Гаэль расцветала с каждым днем и становилась все красивее. В свои девятнадцать она была неотразима.

Девушка благодарила Бога, что ни командующий гарнизоном, ни его подчиненные не позволяли себе никаких вольностей с ней. Это так противоречило тем историям, которые она слышала в деревне! Некоторые местные девушки заводили романы с немцами и даже рожали от них детей, к величайшему возмущению остальных жителей, которые плевали в них, встретив на улице, и обзывали предательницами и шлюхами.

— Не знаешь случайно, что ему нужно? — шепотом спросила Гаэль у Аполлин, спускавшейся следом за ней.

— Он не сказал: попросил только позвать тебя в гостиную.

Когда Гаэль вошла в комнату, взгляд офицера был устремлен в пространство, словно мысли витали в миллионе миль отсюда.

Он, как всегда, справился о здоровье ее матери. Гаэль ответила, что ей не лучше и что жара только усиливает головные боли.

— Мне так жаль… Война поступила с ней очень жестоко. — Командующий гарнизоном сочувственно покачал головой, хотя оба знали, что не только с ней — война убила и покалечила огромное количество людей.

Нервы Агаты не выдержали, и здоровье, особенно после гибели мужа и сына, уже не восстановить.