Награда

Весь июнь и июль командующий посылал за Гаэль после ужина, и она приходила в спальню родителей, которую он занимал с самого первого дня. Немец сообразил, что, если они будут встречаться в гостиной, кто-нибудь из офицеров может войти и заподозрить неладное. Правда, любой случайный посетитель увидел бы только буханку хлеба, иногда сыр, летние фрукты из сада или сушеное мясо, которое так любили солдаты рейха. Бывало, что он давал ей шоколадки, а вместо того чтобы посылать за ней солдат, отправлял к ней более осмотрительную Аполлин. Как бы то ни было, через два месяца таких встреч никто не сомневался в том, что происходит за закрытыми дверями. Гаэль выходила из его спальни, нагруженная едой, с драгоценным багетом под мышкой. По его приказу личный повар пек багеты специально для Гаэль, вернее, для ее матери. Сначала хозяин относил их в свою комнату, вычищая мякоть, прятал внутрь картины, чтобы потом отдать девушке.

Аполлин изменила свое отношение к Гаэль, и в те ночи, когда та выходила из комнаты командующего, брезгливо взирала на нее и бросала вслед:

— Значит, цена тебе — кусок хлеба с сыром! Никогда не думала, что дойдет до этого. — И с отвращением кривила губы: эту девочку она нянчила с пеленок! — Мой сын и твой отец умерли смертью героев, а ты стала немецкой потаскухой! Я рада, что твоя мать слишком больна, чтобы все понимать! Да и хлеб она все равно не ест! Неясно, зачем ты вообще это делаешь!

Она считала Гаэль проституткой самого низкого пошиба, а та ничего не могла возразить, как-то защититься! Немец заставил ее поклясться, что никто не узнает, даже Аполлин: в садовом сарае спрятано свыше сорока ценных картин: несколько полотен Ренуара, Дега, Коро, Писарро, две небольшие — Моне. Почти все великие мастера Франции были в числе картин, отданных ей на хранение немцем. Его парижский друг, имени которого Гаэль так и не узнала, должен был, выполняя приказ, вывезти картины из Франции, но вместо этого посылал в Лион. Никто об этом не знал, и Гаэль не могла опровергнуть обвинения Аполлин: приходилось мириться с тем, что ее считают шлюхой. Остальные офицеры и солдаты думали точно так же, хотя и смеялись над командиром, который, словно перед смертью, завел роман с девятнадцатилетней соплячкой. Впрочем, они и ее считали трофеем.

В июне американцы высадились в Нормандии, но еще не добрались до Лиона. В начале июля англичане и канадцы захватили Канн, в середине июля американцы достигли Сен-Ло, а десять дней спустя взяли Котанс.

Наступление союзников было медленным, но неустанным, и немцы побежали. Первого августа был взят Авранш, а две недели спустя освобожден весь юг Франции.

В середине августа Гаэль выполнила последнее задание ОСИ и отвезла в безопасное место шестилетнего мальчика. Через несколько дней командующий гарнизоном сказал, что они уходят. Теперь в сарае лежало сорок девять произведений искусства, и во время их последней встречи она снова пообещала, что все вернет государству, как только поездка в Париж станет безопасной. Он, немец, совершил настоящий подвиг во имя Франции. К тому времени, когда его коллеги обнаружат исчезновение картин, им придется решать куда более насущные проблемы. Кроме того, всегда можно сказать, что они затерялись при перевозке. Командующий хотел знать одно: что картины попадут в хорошие руки, — и был убежден, что Гаэль можно доверять.

— Спасибо, что помогли мне, — сказал он в вечер прощания.

Немцы уходили утром и возвращались в Германию. Союзные войска были в нескольких днях пути, и немцы вовсе не стремились к встрече с ними. А по округе ходили слухи, что в Париже поднялось восстание.

— Вы совершили благородный поступок, — тихо ответила Гаэль.

Они пожали друг другу руки, а он пожелал ей всего хорошего.

Все обвинения и оскорбления Аполлин не имели ничего общего с истиной. Домоправительнице и в голову не приходило, что Гаэль вовсе не спит с немцем, а выносит из комнаты хлеб с запрятанными в нем картинами. Презрение Аполлин не знало границ, и она после ухода немцев даже перестала разговаривать с девушкой.

Гаэль пыталась объяснить матери, что немцы бежали и скоро придут американцы, но той было все равно, она не видела будущего, не понимала, зачем жить: муж и сын мертвы, годы оккупации стали невыносимым бременем.

Что война закончилась, осознавалось с трудом, поэтому и радости не ощущалось. Страна разграблена, множество народа погибло или выслано.

Гаэль выжила, хотя многие ее соратники из Сопротивления — нет. Война и постоянный риск сделали ее сильнее и отважнее. О ней некому было заботиться, некому защитить, поэтому она быстро повзрослела. Она больше не мечтала о Сорбонне, теперь это не имело никакого смысла. По ночам она лежала в постели, думая о детях, которых помогала спасать. Где они теперь? Почти все они осиротели, но по крайней мере остались живы.

К концу августа пришли американцы. Это было подобно хлынувшему в окрестные городки чистому потоку, что нес надежду и победу. Люди обнимались, целовались, несли им цветы.