Найденная

— Потому что это правда, ты одела браслет и теперь не сможешь уйти от меня. Признайся. Ты же сказала, что не боишься.

Что и требовалось доказать! А я, дурочка, и думать забыла о Договоре и прочей «возвращенной собственности»!

— Без этого Рави не соглашался проводить меня сюда, — зло сказала я.

— Правда? — ухмыльнулся он. — Только по этой причине ты вернула его на место?

— Да.

— Я тебе не верю, — прошептал он мне на ухо. — Хватит. Хватит, это уже не смешно.

— Ты признаешься или я вырву это из тебя, — с каждой минутой он злился все больше, от прежней мягкости в его голосе не осталось и следа.

Наконец Альдо выпустил меня из своих медвежьих объятий. Мы сидели рядом и молчали.

— Ты очень странно ведешь себя, найлек, — ровно сказал он. — Ты мне не доверяешь?

Это был вопрос, на который мне не хотелось отвечать, тем более вся эта ситуация начала меня ужасно злить.

— Не хочу повторять свои ошибки, — хмыкнула я.

— Смотри на меня, — рявкнул он, грубо меня встряхнув. — Сколько можно! Я похож на них? Тех, кого ты знала? Я не использую тебя, я не хочу жаловаться тебе и мне не нужно, чтобы ты была удобной для меня. Я хочу, чтобы ты осталась со мной!

— Говори! — приказал он мне. — Смотри на меня.

— Нет, ты не такой как другие, — я взглянула прямо на него.

Рыжие волосы, словно языки пламени, бились на поднявшемся ветру, колдовские глаза яростно блестели из-под полуопущенных ресниц, губы были плотно сжаты.

— Я сказала, что ты просил, теперь отпусти.

— Ты сказала, что не боишься, когда я держу тебя.

На мгновение задумавшись, он продолжил:

— Я не хочу, чтобы ты стыдилась того, что чувствуешь или того чего хочешь. Я хочу знать, что тебе нужно, чтобы дать это тебе. Я обещал тебе это.

— Что?

— Глупо думать, что я отпущу тебя, одна мысль об этом и мне сразу хочется убивать.

Холод в его словах заставил меня задрожать. Альдо смотрел куда-то мимо меня, суженными, пустыми глазами и в них не было ни нежности, ни ласки.

А потом он стиснул мои плечи, лицо исказилось, в голосе слышалось волнение, глаза загорелись.

— Это ни с чем нельзя сравнить. Ни с чем. Не существует такого риска, опасности, труда. Любой жертвы, если награда…. Тебе не избавиться от меня, найлек.

— И я не хочу, чтобы рядом с тобой был кто-то кроме меня, даже если это твой брат.

Я была рада сменить тему и перевести стрелки на отсутствующего здесь Тангара.

— Ты знал, что он приходил ко мне?

— Конечно, знал, — криво улыбнулся он. — И слышал каждое слово.

— Подслушивал?

— Наблюдал. Тангары коварны, хитры и ненадежны. И всегда зарятся на чужое.

— А Трай хвалил тебя.

— Он знал, что я слышу каждое его слово.

Альдо поднялся и подошел к костру.

— Трай не врал мне? — решилась я спросить.

— Смотря, о чем.

— Когда говорил о детях.

— Нет.

Альдо стоял в нескольких шагах от меня, и мне показалось, что только сейчас я вижу его по-настоящему. Я встала и подошла ближе.

Удивленный, он стоял совершенно неподвижно, пока я ходила вокруг него, легко касаясь его кожи. Шрамы…. Их было много. Они извивались на плечах, перекрещивались на спине, обвивали поясницу и грудь, уходили под тяжелый пояс на бедрах. Наверняка внутри него шрамов было гораздо больше, и болели они наверняка сильнее.

Я представила себе маленького мальчика, истекающего кровью на горячем песке…. Слезы подступили очень близко, и я отошла в сторону, сев у костра.

— Не надо, — вздохнул он. — Со мной все в порядке, больше не болит и я уже давно вырос…

Накинув на меня куртку, Альдо опустился рядом и, глядя в огонь, сказал:

— Я стал взрослым в десять лет. Для моего… отца, понятия «ребенок» не существовало. Я просто старался выжить. Учился отличать засаду от обычной встречи, узнал, что все обещания, скорее всего, обман, что никому и никогда не стоит доверять…. Отец… вбивал мне это в голову каждый день, сложно было не научиться, — зло улыбнулся он.

— Иногда мне жаль, что я так не такой как он, было бы намного легче…, - Альдо с силой бросил в огонь ветку, брызнули искры.

Вокруг было очень тихо. Только мары сопели где-то рядом. Я не понимала, что плачу, пока слезы не упали мне на руки.

— Я не хотел пугать тебя, Кирен. Я не сержусь.

— Не… поэтому, — всхлипнула я.

— А почему?

— Тебя так… мучили, — шепнула я.

Он тут же обнял меня и свирепо засопел, прижимая к себе все сильнее и сильнее.

— Никто никогда не плакал из-за меня, — целуя мои глаза, говорил он. — Но мне все равно это не нравится. Вытри глаза. Ты Савар.

Мы почти не разговаривали за ужином. Альдо заговорил, только когда мы перебрались в палатку.

— Расскажи о себе, — попросил он. — Я хочу знать о тебе каждую мелочь.

— У меня было все очень скучно, Альдо. Тебе станет тоскливо, и ты заснешь.

— Это не так, расскажи.

Поминутно удивляясь подобной откровенности, я рассказала ему о своих детских страхах и мечтах. О том, как все время боялась остаться одна и поэтому стремилась быть лучшей. Лучшей племянницей, лучшей ученицей, лучшей подругой…