Найденная

— Тебе не нужно стараться для меня, — сказал Альдо. — Тебе не нужно ничего делать, ты нравишься мне, такой как есть. И в тебе нет ничего унылого и занудного, — пропуская прядь моих волос сквозь пальцы, говорил он.

И вдруг поцеловал, медленно и крепко.

— Твоей прошлой жизни больше не существует, это было больно, но все прошло. Скоро станет легче, я знаю, — обнял меня Альдо.

— Славная парочка, — кисло улыбнулась я. — У тебя вообще не было детства, а у меня от него осталась только горечь.

Неожиданная мысль молнией сверкнула у меня в голове.

— Послушай, — посмотрела я ему в глаза. — Может, мы сможем сделать так, чтобы у других детей было что вспомнить?

— Что? — возмутился он и отодвинулся.

— Не начинай, я не хочу говорить об этом. Трай все тебе объяснил, что тебе не понятно?

— Я могу спросить?

— Это твое право. Так же как мое — не отвечать.

— Послушай, — я взяла его за руку. — Выслушай меня, но только не перебивай.

Альдо хмыкнул, взглянув на меня исподлобья.

— Я не понимаю… ну, это же твои дети? Чем они провинились перед тобой? Не Пирра ранила тебя. А Лика? Трай говорил, что ты любил ее мать. Как же так?

— Слишком много вопросов, — дернул он плечом, — Мне нечего добавить к рассказу Трая. Мать Пирры… она ударила меня не в спину, в душу! Понимаешь? Я до сих пор не могу простить себе такой… глупости! Я был еще более наивен, чем ты. Там, — дотронулся он до груди, — еще болит.

— А Лика…. Бель-шум уверен, что это он виноват в смерти ее матери. Нет, это сделал я. Я не слепой и видел, что она… не та. Я не хотел ее, я вел себя… ужасно, даже для Савара. Но она улыбалась! И однажды я проснулся рядом с ней. На какой-то миг мне показалось, что все может получиться… как дурак надеялся на чудо! Она была так счастлива…

— Я не знаю, на кого я зол больше. На себя или на… всех остальных. Я боюсь, что погублю детей так же, как погубил их матерей. Им не место рядом со мной.

— Еще не поздно все исправить, ты будешь хорошим отцом для девочек.

Альдо рассмеялся.

— Хорошим? Во мне нет ничего хорошего.

— Что мешает попробовать?

— Что?

— Попытаться. Ты же сможешь постараться? Обещай мне это, и я не уйду…

— Настоящая Тангар, торгуешься, — ехидно осклабился он.

— Не торгуюсь, а договариваюсь. Я обещаю остаться, если останутся дети.

— Ты останешься в любом случае, — пожал он плечами.

— Нет, — твердо сказала я.

— Попытаться говоришь? — наклонив голову, спросил он. — Двух месяцев тебе хватит?

— Наверное…

— А если не получится? — задал Альдо вопрос, который больше всего волновал меня. И я решила рискнуть.

— Я останусь.

— Ты поклянешься?

— Да, но и ты пообещаешь кое-что.

— Настоящая Тангар!

— Я не торгуюсь, я обговариваю условия, — обиделась я.

— Ну-ну, — снисходительно кивнул он. — Что я должен пообещать?

— Что будешь стараться и приложишь все силы. И примешь девочек со всем, что у них есть.

— И что у них есть? Ты привезла их голыми, — веселился Альдо.

— Не важно! Клянешься?

— Хорошо, — он положил руку на нож и, глядя мне в глаза, произнес. — Клянусь принять детей со всем, что им принадлежит и постараться стать им настоящим отцом, пока караван не вернется в Суфраэль. Довольна? Теперь ты.

Моя рука дрожала, когда я положила ее на холодное лезвие, я шла ва-банк.

— Клянусь не покидать тебя и Суфраэль.

— Никогда, — быстро добавил он, и прижал мою ладонь к ножу.

— Никогда, — еле слышно повторила я.

— Ты клялась на ноже, ноэль. Помни об этом! — Альдо забрал у меня кохар.

И вдруг зло рассмеялся.

— Ты не умеешь торговаться, найлек.

Я еще не очень понимала, что я только что сделала, а он уже схватил меня и усадил к себе на колени. Застигнутая врасплох, я ойкнула, стукнувшись лбом о его руку.

— Ты должна быть рада мне, ноэль Найлек Кирен.

— Я рада.

— Ты как тетива, каждый решит, что ты боишься.

— Я не боюсь.

— Тогда посмотри на меня и улыбнись. Ты как кактус, сплошные колючки.

— Смотри не уколись, — буркнула я.

— У меня слишком толстая кожа, — продолжал он веселиться.

Альдо был везде и очень спешил. А потом долго не отпускал, прижав к себе. Ощущение было такое, что с сегодняшнего дня где-то на мне стоит его клеймо.

Мы начали сворачивать лагерь еще до рассвета. К неудовольствию Голубого Облака вся поклажа была приторочена к его широкой спине. Я попробовала возразить, но Альдо, с садистской улыбкой, затягивая очередной ремень, сказал:

— Сюда это привез Черный. К тому же, я должен иметь свободу маневра, в случае если на нас нападут.

— Ты же сам говорил, что это спокойное место.

— Долина Тиамат, но не холмы наверху.

Я продолжала смотреть на него, и он вынужден был объяснить.

— Сюда ты ехала в окружении отряда. Чтобы решиться напасть, нужно быть идиотом. Другое дело — один человек.

— Почему один? Нас же двое.

— Ты груз, правда, очень ценный.

— Вот спасибо!

Я надулась, но, несмотря на все обидные слова, которые я шептала в полголоса, Альдо, безмятежно улыбаясь, усадил меня в седло.

— Вот это, — указал он на свисающий сбоку конец ремня, — крепеж всего нашего барахла. Если придется убегать, дернешь. Вещи можно вернуть, жизнь никогда.

— Бедное Облако, — игнорируя Альдо, я гладила мара по мощной шее. — Тебе так тяжело.