Найденная

Альдо сидел на невысоком, поросшим жесткой травой холмике и смотрел на другие такие же холмики на большой поляне прямо перед ним. Он смотрел на них так внимательно, как будто ждал, что они заговорят с ним. И выражение лица у него было такое, потерянное что-ли?

Я стояла, смотрела и молчала, не решаясь заговорить. Когда Альдо, не поворачивая головы, сказал:

— Может, подойдешь?

Обрадовавшись, что он заговорил первым, я подошла.

— Садись, — он сбросил с плеч зашитую мной куртку.

— Альдо, я… Рави объяснил…. Мне жаль, что я сказала…

— Ты теперь тоже савар, Кира, — вновь резко оборвал меня Альдо. — А савары никогда и ни у кого не просят извинений. Они действуют. А что касается моих… задетых чувств, — он произнес это с пренебрежительной усмешкой. — То с ними я уже расстался и больше о них не вспоминаю. Поступи так же.

Я не нашлась что ответить, заворожено наблюдая, как его длинные пальцы поглаживают рукоятку ножа.

— Что это за место? — Он не хочет моего сочувствия, но может, оценит любопытство?

— Кладбище.

— Чья это могила? — указала я на ближайший холмик.

— Эта? Матери…или эта, — хмыкнул он. — Одна из них… я не могу сказать точно. Не знаю.

— Как это? А твой отец?

— Я спрашивал, но он не смог вспомнить. Это понятно, вон их сколько, — он махнул рукой в сторону могил.

Мне отчего-то стало трудно дышать.

— Так не бывает…

— Почему же? Каждый эр-рех искал Потерянную невесту по-своему. Шарухин решил, что если каждую ночь у него будет новая человеческая женщина, то рано или поздно в его постели окажется наследница Гало.

— Это ужасно!

— Для савара не существует никаких законов, кроме собственных желаний, не забыла? — Альдо зло посмотрел на меня, и в его руках хрустнула ветка.

Мне стало не по себе от этого взгляда, и я уставилась на свои руки, они дрожали.

— Но тогда… у тебя… наверно должны быть братья… или сестры, — робко сказала я. — Где они?

— Здесь.

Подняв голову, Альдо, не мигая, смотрел куда-то поверх деревьев. Я придвинулась ближе.

— Ты не обидишься, если я спрошу…?

Альдо дернул плечом, отстраняясь.

— Я вырос далеко отсюда. Плохо помню…, я не был похож на тех людей, но они любили меня, наверно. А потом за мной приехали. Ночью. Один из людей отца. Просто схватил меня за шиворот и поднял на седло впереди. Мы ехали целую ночь не останавливаясь. А утром он бросил меня на песок, вон там, видишь? — он указал на просвет между деревьями.

— Мне было десять, может, девять лет…, и я впервые увидел таких как я. Волосы, глаза. Рядом со мной сидел совсем малыш, лет шесть, не больше, и улыбался, — он глубоко вздохнул. — Были и постарше, такие как Рави и Хоранд.

— Нам велели встать в ряд и не разговаривать. Тогда я и увидел его… отца. Он долго смотрел на нас, а потом сказал, что он эр-рех. И что сейчас он будет выбирать наследника. Тот человек, что привез меня, вложил в руки каждого это, — Альдо воткнул в землю перед собой один из своих ножей.

— Этот, что был рядом смотрел на кохар как на новую игрушку, — почти прошептал он.

— Потом эр-рех отошел в сторону и махнул рукой. Старшие сразу поняли, что это значит. Малыш умер одним из первых. Все еще улыбаясь, — его пальцы сжались в кулаки с такой силой, что побелели костяшки. — И тогда я забрал его нож. — Альдо воткнул в песок еще одно лезвие с такой силой, что оно почти полностью ушло в землю.

— Все кончилось очень быстро, — пожал он плечами.

— Я хорошо помню, как лежал на мокром песке, а отец перевернул меня носком сапога и сказал: «Этот? Не ожидал».

— Меня лечили. И как только я смог стоять самостоятельно, отец забрал меня…, - его щека задергалась.

Я вспомнила наш разговор с Бель-шумом, тогда я не придала его словам большого значения, зато сейчас испугалась до холодного пота. А ведь старик сказал правду! Того, кто сидел рядом со мной, воспитывал одержимый навязчивой идеей маньяк, убивший собственных детей и множество несчастных женщин. Не знаю, кем была мать Альдо, но если в нем и была доля ее человечности, то она была загнана глубоко внутрь. Сейчас, его холодные, пустые глаза были похожи на пустыню — бесплодную, жестокую и выжженную.

Я взглянула на небольшие могильные холмики перед собой и задала очень важный для меня вопрос.

— А ты? Ты… искал так же, как твой отец?

Мой вопрос застал его врасплох, он напрягся и сел неестественно прямо.

— По сравнению с ним, я чист, как младенец, ноэль, — глухо сказал он.

Я уже раскрыла рот, чтобы спросить снова, но он, глядя мне в глаза, медленно покачал головой, приложив палец к моим губам.

Мы молча, сидели рядом и, заметив, что Альдо расслабился, я спросила снова:

— А где могила твоего отца?

— Ты сидишь на ней, — хмыкнул он.

Я подскочила, как ужаленная.

— Шарухин не выскочит оттуда, сядь! — рявкнул он. — Савары не боятся.

Я присела на самый краешек. Я не боялась, но считала это неправильным.

— Твой отец был чудовищем, но может, это слишком…, - я не успела закончить.

Альдо развернулся и, схватив меня за плечи, прохрипел.

— Чудовищем? А кто сделал его таким? Кто виноват в смерти всех этих людей? В том, что сотни лет ни один эр-рех не знал покоя? — он уставился на меня сумасшедшими глазами.