Найденная

— Не знаю, — от страха я начала заикаться.

— Гало, — с отвращением произнес он и выпустил меня. — Гало! Ее трусость! Она струсила, — выкрикнул он мне в лицо.

— Она испугалась….

— Она струсила! Страх и трусость, разные вещи Кира. Она боялась признаться, что не хочет этого брака, а ведь законы с тех пор не изменились, баллер, — прошипел он. — Одно ее слово и Кадарго не стал бы настаивать. Но она струсила и месяцами готовила побег. Готовила, понимаешь! Прекрасно понимая к чему это приведет!

— Она была совсем молоденькой и глупенькой, влюбилась…, - возразила я, мне почему-то было жаль свою родственницу.

— Молода? Согласен! Глупа? Нет! Эта трусливая дрянь все рассчитала!

— Влюбилась? Как она могла наслаждаться любовью, если знала, что ее отцу грозит опасность? Что тех, кто приехал за ней, посла, охрану — наверняка казнят за нее? А как насчет ее избранника? Он был человеком, а Кадарго сжег три человеческие деревни вместе с жителями, прежде чем его остановили. Он занимался с ней любовью на костях своей семьи? Даже мой отец не додумался бы до такого! — Альдо зло расхохотался мне в лицо.

— Она могла остановить все это. Наверняка пряталась поблизости, все видела и все знала. Какой сильной должна быть любовь, чтобы это выдержать? Она струсила и ее мужчина вместе с ней. Выбирает всегда женщина — это закон! Никто не стал бы возражать! Конечно, тангарам долго бы вспоминали этот отказ, но до драки дело бы не дошло.

— И о Клятве она знала, наверняка, знала, и все равно трусливо скрывалась, — произнес он уже гораздо спокойней.

— Ты ненавидишь ее?

— Я ненавижу ее трусость.

— Поэтому мстишь мне?

— Мертвым месть не нужна, — с горечью в голосе ответил Альдо. — Я не хочу, чтобы ты трусила, найлек. Прошу, не повторяй ее ошибок.

Не отрывая взгляда от могильного холма, Альдо взял мою руку и прижал к своему лицу. Его глаза закрылись, длинные ресницы четким полукругом легли на побледневшие щеки, а лицо стало трогательно беззащитным.

Я провела свободной рукой по его волосам. Он повернул ко мне голову и открыл глаза.

Я могла только смотреть на него, не решаясь заговорить. А может как раз и надо сказать ему сейчас, что я чувствую?

Я опоздала, он хмыкнул, скривился и поднялся, увлекая меня за собой. Момент был упущен. Передо мной стоял настоящий… савар.

Солнце садилось, разгулявшийся к вечеру ветер гнул к земле ветки деревьев. Верхушки пальм качались, как большие веники, разгоняя облака. Мне стало зябко в открытом платье, выбранном Нури.

Альдо взял из моих рук куртку и набросил ее мне на плечи, улыбнулся, и я рискнула обнять его.

— Не обольщайся, — легко отводя мои руки, — фыркнул он. — Я могу о себе позаботиться. Я не распускаю сопли, я действую. Савары не сентиментальны. Я не стесняюсь защищать себя.

— Тебе нравиться внушать страх?

— Да, — он сказал это так, как будто ставил мне пятерку за правильный ответ.

— И если мне нужно внушить страх, то я делаю это с удовольствием! А теперь пошли, — и он подтолкнул меня к тропинке.

Но я осталась на месте. Ноги, как будто вросли в землю.

— Кирен, — строго сказал он. — Не обращай внимания на яркое солнце. Окатор мрачный мир. Пора бы уже понять! Приспособиться, — он взглянул на меня и встряхнул. — И не делай такое несчастное лицо! Очнись! Тут все на пределе! Нет никакого смысла сначала делать, а потом ненавидеть себя за это. Я хочу наслаждаться каждой минутой жизни. Пошли, — и он потянул меня за собой.

— Нет.

Альдо поджал губы и помрачнел. Ему страшно не нравилось, когда я не слушалась его. Он прищурился и сказал:

— А знаешь, я могу заставить тебя… с удовольствием.

— Хорошо, я иду, — отбросила я его руку. — Знаешь почему? Я тоже люблю получать удовольствие от жизни, а дразнить тебя — просто праздник какой-то!

Он усмехнулся, ему было наплевать на мои пренебрежительные взгляды и рассерженный вид. Альдо был монстром, который гордился тем, что он монстр!

Мы подошли к знакомой лестнице почти в темноте. Кто-то, скорее всего Нури, зажег светильники в комнате. Их мягкий теплый свет обещал покой, уют, вкусный ужин и…. После недолгой борьбы с собой я протянула руки и обняла Альдо. Я даже осмелилась прикоснуться губами к колючему подбородку, привстав на цыпочки. От него пахло чем-то нежным и пряным, возбудив меня до такой степени, что, не удержавшись, я лизнула его.

Он ответил на мой поцелуй, становившейся с каждой секундой все глубже. Он прижимал меня к себе все крепче и вдруг остановился.

Я готова была разрыдаться, когда он легко отстранился. Альдо был поразительно красив сейчас, обворожителен до дрожи в коленках, мне страшно хотелось обнять его снова, только я не смела.

— Я хочу быть уверен, что ты не боишься, найлек. Что когда взойдет солнце, ты не струсишь и смело посмотришь мне в глаза, что пойдешь со мной до конца.

— Я не хотела! Сегодня утром, я просто…, - слова путались, и я никак не могла сказать.

— Тогда не целуй меня больше…. Пока не захочешь, — он ласково тронул меня за подбородок. — Спокойной ночи, Кирен.