Найденная рукопись, повествующая о домовых, потерявших свой дом

Как и предвидел Писарь, Тучка действительно планировал нагнать отряд и идти чуть в стороне до следующего дня, когда они отойдут от города достаточно далеко. После этого присоединиться к ним. Тогда, по его расчётам, он бы смог остаться со всеми и не вернуться назад.

Отряд домовых, во главе с Капитаном Громом, не останавливаясь, шёл весь день, переваливая через один холм за другим. Путь был не близким: Капитан держал дорогу к опушке леса, планируя заночевать там. В обычное время потребовалось бы никак не меньше целого дня пути, но путники торопились, а потому им надо было добраться до цели до захода солнца, всего за половину дня. Скорым шагом, не отвлекаясь на разговоры и не оглядываясь, домовые шли вперёд.

Если бы Туч не играл так часто с Иголкой, не бегал с ней наперегонки, взбираясь на самые крутые бока холмов, не был бы таким непоседливым, то он наверно отстал бы от отряда и неизвестно, как бы обернулась дальнейшая судьба. Судьба не только Тучки, но и всех домовых. Но Туч был крепким, хоть и совсем ещё домовёнком. Ко всему прочему, следовать приходилось ему очень аккуратно, чтобы не показаться на виду случайно брошенного взгляда.

Всё равно, несколько раз даже он думал, что потерял отряд, тёмной цепочкой ныряющий то вверх, то вниз по зелёным волнам. Тогда его сердце принималось отстукивать чечётку, предварительно пропустив один глубокий удар, но, стряхнув пот со лба и внимательно всмотревшись вдаль, Туч неизменно находил показывающуюся из-за очередного бугра пятёрку домовых со своим папой и маленького бумажного человечка.

До опушки отряд добрался без приключений, в тот самый момент, когда солнце только-только закатилось за горизонт, оставив после себя пока ещё широкую, но медленно затухающую оранжевую полосу. Пропустив обычное расписание ужина, домовые были этим расстроены, но не подали виду, понимая важность похода. Разведя костёр, они принялись приготовлять еду. Все были очень голодны. Наспех поев, и пожелав спокойной ночи, домовые улеглись спать на самой границе безмолвного леса, сплошной стеной стоявшей на страже маленьких путешественников.

Только тогда, когда Туч разглядел, что взрослые уложились, он развёл небольшой огонёк (чтобы он был неприметен – скрыл его с одной стороны рюкзаком, размером чуть ли не большим, чем сам Туч) и подогрел жидкую похлёбку из ягод, закусив сладкой лепёшкой.

За необычностью дня, никто из домовых не смог уснуть тут же: ни пятёрка храбрых добровольцев, ни одинокий, отважный Туч, слушающий перекличку ночных животных. Уже поднялась полная луна, холодным серебром опуская свет на Зелёный край, но и поздние отсветы севшего солнца, ещё не стёрлись с неба. Лиловым, тяжёлым светом закатившегося светила, они отражались от массы набиравших силу грозовых туч, смыкающих свои объятия над безмятежностью мира. Высокие стволы деревьев заслоняли собой темнеющую под грозовыми тучами гору, но другая бесформенная громада, молчаливой тенью придвинувшаяся к самому берегу, угрюмо повисла над мыслями домовых. Грядущее утро обещало сырость и холод.

*******

– Ооой-ёй, – Торопунь сжался калачиком под двумя одеялами и всё равно бока его лизал влажный холод.

– Бррр, – вторил ему озябший Бородач, покрывшейся гусиной кожей.

– Надо развести костёр и подогреть чай, иначе простынем до самых косточек, – поднялся из-под насквозь мокрого одеяла Ясень.

– Давно пора, – как обычно пробурчал Бурчун и принялся готовить чай.

– Эх, сейчас бы блинчиков, что моя Душенька готовит! – мечтательно протянул Толсторук, стряхивая с себя холодное, липкое одеяло.

– Блинчики ещё не скоро мы увидим, – всё так же продолжал бубнить Бурчун.

– Не зги не видно! Это что такое? – промолвил Торопунь, выбравшейся из под влажной горы одеял.

– Туман… – оглядываясь по сторонам ответил Ясень, – тяжёлый, очень мокрый туман.

– То-то я думаю, что меня корова замёрзшая языком лижет, а это одеяла все насквозь из-за тумана промокли! – воскликнул Торопунь, смешно топчась и размахивая руками. Он не мог спокойно находиться на одном месте, потому часто попадал в конфузные ситуации, становившиеся неизбежным следствием его торопливости.

Чтобы отогреть заиндевевшие косточки, домовые принялись разминаться, потягиваться каждый на свой лад. Бурчун так сильно стучал зубами, что могло показаться, будто бьёт в барабанные палочки целый солдатский полк. Бородач принялся выжимать свою необычайно густую бороду, выгоняя целые водопады скопившейся воды.

– А где Капитан? – неожиданно спросил Торопунь, крепко сжав зубы, чтобы перестать стучать ими.

Домовые начали озираться по сторонам и кликать:

– Капитан! Капитан Гром!

– Капита-а-ан! – зычно протянул Бородач, сложив рупором руки перед собой.

– Я тут! – послышался приглушённый голос.

– Где?

– В вашем устройстве… сумке!