Найденыш

Думка эта пришла ко мне как раз вовремя. Ожерелье перестал меня гонять, и я оказался предоставлен самому себе. Для начала я стал бочком ускользать, чтобы проверить, так ли это. Оказалось, так. Ожерелье перестал обсуждать с Три Ножа, как разместить всю эту ораву на «Касатке», и снова с озабоченным видом уставился на окрестности, выглядывая, наверное, мага. Они сидели возле пылающего костра, баллистер чертил пальцем на песке и смотрел в искры пламени, летевшие в небо целыми охапками. Я потихоньку отошел от них и нырнул в черную тень, которую отбрасывала лодья. Меня никто не хватился, и я этим был очень доволен: все были заняты, до меня никакого дела никому нет. Я решил сперва обойти вокруг лодьи. Это оказалось не так-то просто: поломанные мачты висели на остатках такелажа, с рей свисали ошметья парусов — путаница была еще та, похоже на паутину, которую сплел бы вконец ополоумевший паук. Чертыхаясь на каждом шагу, я продирался через мешанину дерева, канатов и высохших водорослей, которые начинали шуршать, едва их коснешься. Шорох мне не мешал — я ведь, надо сказать, ни от кого и не прятался, но я решил пробраться бесшумно и каждый раз после неудачного шага, когда раздавался громкий хруст, вполголоса ругался, кляня свой проигрыш. Так я добрался до кормы. Лопасть руля лодьи глубоко зарылась в песок. Я посмотрел наверх. Три окна были светлыми. Значит, купец по-прежнему в своей каюте. И охота ему сидеть там?.. В ней наверняка все вверх дном — вон как палуба лодьи перекошена. Я прикинул на глазок, как мне лезть наверх и за что при этом цепляться, благо света, сочащегося из окон, хватало. Вот сейчас и посмотрим, что купец там делает.

Несколько сшитых вместе толстенных досок, служивших рулем лодье, треснули и перекорежились. Я поставил ногу на обломок, который выперся в сторону, зацепился пальцами за ощеренный щепками край другого и собирался уже было начать подъем, как сердце мое ни с того ни с сего екнуло. Не успев даже ничего толком подумать, я юркнул под руль лодьи и затаился там, тесно прижавшись к борту судна спиной. Моя способность видящего предупредила меня раньше, чем я успел что-то понять. Ко мне кто-то приближался. Не прошло и мгновения, как я уже точно знал кто. Мало того, что он был не из наших, этот к тому же оказался тем ворожеем из фризругов. Недаром-таки я за ним следил! Несмотря на то что он до сих пор вкалывал вместе с матросней, чувствовал я, успокаиваться рано, хотя, может, он по нужде решил в сторонку отбежать. Нет, по нужде все к морю бегают. А он бежал, торопился. К морю бегают по малой нужде, соображал я, а вдруг ему приспичило: от всех передряг, которые на их головы свалились, может и понос прохватить. Клянусь громыхающей задницей, как любит говаривать палубный, в башку мою полезло невесть что.

Я увидел его, когда он выскочил из-за корпуса лодьи, и сразу понял, что не ошибся. Не в том, что это именно он, маг с лодьи (тут ошибок быть просто никакой не могло: мне хоть глаза завязывай — все равно узнаю), — а в том что он торопился, очень торопился. Не будь я видящим, попасть бы мне впросак, потому что двигался он совершенно бесшумно. Он снял сапоги и шел босиком: так и в песке меньше увязаешь, и шаг неслышен. В руке у него была зажата какая-то короткая палка. Ворожей завернул за лодью и пошел прочь от берега, держась так, чтобы корпус судна скрывал его. Я забился поглубже в свою щель между рулем и кормой. Он не заметил меня и почесал, не оборачиваясь, к лесу. Ночь была безлунная, темно. Я смотрел ему в спину и соображал, что же мне делать — бежать за ним или поднимать тревогу? А вдруг он действительно по нужде, да и уговору, чтобы матросы от берега ни на шаг, как я помню, не было: хочешь гулять — гуляй, а если мы тебя вдруг забудем ненароком, то уж не обессудь. Вот позору будет, если я взгоношу всех — и попусту. Стыда потом не оберешься, с полгода дразнить будут, не меньше. Да и отбрехаться сейчас ворожею — раз плюнуть. Приняв решение, я стащил с себя сапоги.

Он успел, пока я раздумывал, покрыть половину расстояния до леса. Он по-прежнему не оглядывался, но мне от этого легче не стало. Между нами разрыв небольшой, кругом сплошь ровный пляж. Ни камешка. И укрыться толком негде. А ежели он вдруг обернется, что тогда я делать буду? Орать как резаный, решил я, сколько успею — он ведь маг все-таки. Эх, жаль Зимородка где-то демоны носят. А вдруг он, Зимородок, в это время как раз демона и вызывает?

Так я думал уже на бегу. Согнувшись в три погибели, я мчался по песку вслед за ворожеем. Я не спускал с него взгляда: если он вдруг внезапно решит обернуться, то мне никак нельзя пропустить этого момента, чтобы камнем рухнуть на землю, авось темнота выручит.